Я — Света, а не Лена
Света сияла от счастья — экзамены позади! Не на одни пятёрки, но достаточно хорошо, чтобы родители гордились. Открывая дверь в квартиру, она услышала мамин голос и… чей-то чужой, глухой, будто из далёкого прошлого. Девушка тихо прошла в свою комнату, не желая мешать, но невольно уловила:
— Я тебе, Наталья, в последний раз говорю… — резко прозвучало из кухни.
Топот в прихожей — отец вернулся с работы. Света выглянула в коридор и встретила взгляд женщины в потрёпанном платке. Лицо показалось до боли знакомым. Где-то она её уже видела… Давний обрывок памяти кольнул резко и неприятно. Та самая женщина с липким, пронизывающим взглядом. Та, что когда-то назвала её «Леной».
— Здравствуй, Лена. Здравствуй, доченька, — прошептала незваная гостья.
— Уходи, Наталья, — сухо бросил отец.
— Ухожу, ухожу… До встречи, сестричка, — женщина выскользнула за дверь.
Света стояла, оцепенев.
— Пап, кто это?
— Мамина знакомая.
— Но она сказала «сестра».
— Девчонки иногда так шутят… Наверное.
Но тревожный взгляд матери и гнетущая тишина в квартире говорили обратное. Было ясно — это не просто знакомая. Это часть их тайны.
Через несколько дней Света снова столкнулась с Натальей.
— Ну, здравствуй, Лена, — та подошла вплотную.
— Я не Лена, я Света.
— А ты помнишь меня?
— Не знаю… Вы к маме приходили.
— К маме? Я твоя мать, Ленка… Настоящая…
Наталья схватила её за руки. Говорила горячо, сбивчиво, умоляюще. И Света — сама не понимая почему — пошла за ней.
— Вот, заходи, доченька, — женщина повела её в крохотную комнатку. — Здесь ты жила, до трёх лет… Помнишь?
На Свету нахлынули воспоминания: липкий пол, окурки, чьи-то крики, пинки в дверь, а она, малышка, ищет на полу хоть крошку хлеба. Чьи-то грязные пальцы лезут ей в рот… И она кусает — до крови. Страх. Рёв. Холод. Лена… тогда её звали Леной.
Хриплый голос вырвал её из забытья:
— Надька, опять шляешься? Деньги принесла?
В дверь ввалился пьяный мужик с мутными глазами.
— А это кто у нас? Мне подарок? — потянулся к Свете.
Она резко достала из сумки деньги:
— Вот! Только не приходите больше. Ни к нам, ни к маме, ни к папе. Я всё вспомнила. И вы мне — никто.
— Лена…
— Меня зовут Света!
Она бежала домой, захлёбываясь слезами. Дома её трясло, поднялась температура. Мама застала её в истерике.
— Мам, я была у неё… Вспомнила… сало… грязные руки в рот… я укусила…
— Доченька моя… — мать качала её, как маленькую.
Потом рассказала правду. О том, как в детдоме жили две сестры — Наталья и Ирина. Их удочерили вместе. Наташа сначала была доброй, но потом… изменилась. Курила, воровала, сбежала, а вернулась — беременной. Ребёнок был от неизвестного. Родители простили. Ирина, тогда ещё студентка, взяла малышку к себе. Лена стала Светой. А Наталью лишили прав, но она всё равно вымогала деньги.
С тех пор Света стала их дочерью — и по сердцу, и по документам.
Наталья иногда приходила. Рыдала. Клялась, что исправится.
— Ленок, доченька…
— Я Света. Простите, тётя Наташа.
Мама терпела.
— Она мне сестра. Может, я её последний шанс…
Однажды пришёл Витя, тот самый с грязными пальцами.
— Наташка в больнице. Плохо ей.
Они поехали.
— Прости, доча, — прошептала бледная, трезвая Наталья. — Спасибо, что живая. Спасибо, что ты у меня была… хоть немного.
— Всё наладится. Держись. Мы тебя вытащим.
Но она не выжила.
Позже Света снова встретила Витю. Он был трезв.
— Завязал. Благодаря ей… прости, Лена…
— Я Света.
— Знаешь… Я не отец, но знаю, где он. Показать?
Он привёл её к могиле статного мужчины. Там Свету окликнула пожилая женщина.
— Ты его дочь?
— Кажется, да…
— Я твоя бабушка…
Теперь у Светы — две могилы. И две жизни: одна, от которой сбежала. Другая, в которой выросла.
Она приходит к тем, кто дал ей жизнь. Рассказывает о себе. Обещает жить достойно — и держит слово.
