В доме царил хаос, который можно было почувствовать ещё на лестничной площадке. Светлана поняла это сразу — в воздухе витал едкий запах гари, а пол в подъезде был залит мыльной водой, будто после наводнения. Переступив порог, она швырнула на тумбу букет, принесённый с работы, сбросила неудобные туфли и натянула растоптанные тапки. Хотя резиновые сапоги подошли бы лучше — в прихожей лужи были ещё глубже, чем на лестнице. Из глубины квартиры доносился приглушённый вопль кота, а где-то внутри что-то шипело, гудело и подозрительно потрескивало.
— Артём, что за безобразие?! — крикнула Светлана, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
Через секунду в дверях появился муж. В одних семейных трусах, босой, с лицом, покрытым сажей, царапинами и здоровенным синяком под глазом. На голове красовалось полотенце, завязанное тюрбаном, будто он только что сбежал с восточного базара.
— Светик, ты уже дома? — пробормотал Артём, нервно теребя край полотенца. — Я думал, у тебя корпоратив, ты ж руководитель, допоздна будешь там шампанское распивать…
Светлана тяжело вздохнула, опустилась на старый пуфик у входа и, сдерживая гнев, потребовала:
— Говори, Артём. В чём твой подвиг на этот раз?
— Ну, Светик, родная, — заикаясь, начал он, — только не кипятись, ладно?
— Кипятилась я в девяностые, когда бандиты к нашему бизнесу приставали, — отрезала Светлана. — Переживала, когда в дефолт все сбережения сгорели. Психовала, когда кризис нас чуть не добил. После этого мне хоть потоп. Выкладывай, что за спектакль тут устроил?
— Короче… — Артём замялся, потирая синяк. — Хотел сделать тебе праздник. Сюрприз, понимаешь? Решил прибраться, постирать, ужин приготовить. Взял отгул, закинул вещи в стиралку, сбегал на рынок… Ну, сначала на рынок, купил мясо, а оно протекло.
— Мясо? — уточнила Светлана, прищурившись.
— Нет, стиралка! — выпалил Артём. — Но не сразу. Мясо в духовку сунул, начал уборку, и тут кот…
— Он живой? — Светлана вскинула бровь.
— Жив, конечно! — обиженно буркнул Артём. — Только мокрый слегка. Понимаешь, когда я стиралку включал, его там не было, честно! А потом он как-то… внутри оказался.
— Как?! — Светлана наклонилась вперёд. — Как кот мог забраться в закрытую стиральную машину?!
— Не знаю, — Артём развёл руками. — Наверное, телепортировался. Они ж хитрые, эти звери.
Светлана закрыла глаза, глубоко вдохнула и ледяным тоном произнесла:
— Продолжай, Артём. История становится всё интереснее. Но сначала покажи кота. Хочу убедиться, что он в порядке.
— Э-э, дорогая, — замялся Артём, — к нему идти надо. Он… там…
— Надеюсь, лапы у него целы? — Светлана глянула на исцарапанное лицо мужа.
— О, ещё как! — мрачно подтвердил Артём, потирая щёку. — Только временно… обездвижены. Для его же блага.
— Ладно, потом разберёмся, — махнула рукой Светлана. — Что дальше?
— Ну, пока кот… э-э, отмокал, я учуял гарь. Кинулся на кухню, распахнул духовку — а там мясо полыхает! Пальцы обжёг, плеснул масла, а оно как вспыхнет! Волосы задымились, дым столбом, я туда-сюда, а тут кот завопил. Прибежал к стиралке — а он в иллюминаторе, как узник в камере. Вырубил машину, хотел открыть, а она заблокировалась. Кот орёт, плита пылает, лицо болит, волосы чадят… Схватил лом, ну, и стиралка тут же потекла. Кот вырвался, носился по квартире, вопил благим матом, разбил три вазы, ободрал обои, снёс шторы, пролил шампанское, которое я для тебя припас. Соседи снизу колотили по батарее, орали, что кастрировать будут. Не ясно, кота или меня. Но в целом всё под контролем, Света, не беспокойся!
Светлана вытерла слёзы — то ли от смеха, то ли от ужаса — и, отпихнув мужа, шагнула в квартиру. Разгром был бесподобным. Пол заливало водой, на кухне чадила сгоревшая сковорода, обои свисали клочьями, а в воздухе витал дух палёной говядины и кошачьей мести. Кот, распятый на батарее, был привязан за все четыре лапы, а морду ему обмотали шарфом. Но живой, что уже было чудом.
— Светик, он не хотел на батарее сидеть, — поспешил оправдаться Артём. — Боялся, что до твоего прихода не просохнет. Отжать не получилось, вырывался. Пришлось привязать, а морду замотать, чтоб не орал. Соседи грозились полицией, пожарными и какой-то бабкой-знахаркой, чтоб нас сглазила.
Светлана молча отвязала кота, обтерла его полотенцем, снятым с головы Артёма, и освободила бедолаге морду. Кот, вырвавшись, злобно фыркнул и шмыгнул под диван.
— Ты, Артём, конечно, герой небывалый, — устало сказала Светлана. — Кот чуть не задохнулся. Хотя после стиралки ему, похоже, уже ничего не страшно. Как и мне.
Она плюхнулась на диван, прижав к себе кота, и уставилась на мужа.
— Ну?
— В смысле? — Артём растерянно заморгал. — Мне сразу на балконе верёвку завязывать или дашь ещё помучаться?
— Поздравляй, оболтус, — вздохнула Светлана. — Сегодня же Восьмое марта.
Артём просиял, рванул в соседнюю комнату и вернулся, пряча что-то за спиной. Опустился перед женой на колени, сияя, несмотря на синяк и сажу.
— Светик, солнышко моё, — торжественно начал он. — Мы с тобой тридцать лет вместе, и каждый день ты меня удивляешь. Ты самая красивая, мудрая, терпеливая, сильная и любящая женщина, мать и баКот выглянул из-под дивана, злобно сверкнул глазами, но тут же зашипел, увидев, как Артём неловко тянется к полотенцу, чтобы вытереть грязные следы на полу.
