Обиженные внучки
Когда Алёна вернулась с дочками домой, те сразу расплакались. Девочки только что приехали от бабушки — и были в полном отчаянии.
— Мам, бабка нас не любит… — всхлипывали они в унисон. — Вове и Даше всё можно, а нам — ничего! Им гостинцы, пряники, а нам — только «не лезь», «не шуми», «идите в угол».
Алёна стиснула зубы. Сердце сжалось — она и сама знала это чувство, но слышать такое от детей было невыносимо.
Свекровь, Галина Степановна, никогда не жаловала Алёниных детей. Зато детей родной дочки — племянников Вовку и Дашку — обожала. Им — всё, остальным — объедки. А то и вовсе плевок в душу.
Раньше Алёна терпела. Уговаривала себя: старухе тяжело, характер у неё колючий. Но с годами становилось яснее: для Галины Степановны внуки делились на «родных» и «чужих». И даже кровь — если от «не той» невестки — не в счёт.
Девочки рассказывали, как бабка накричала на них за смех, а через пять минут разрешила Вове катать по полу трактор, гремевший, как свалка. Или как вынесла пирог «для гостей», а родным внучкам — только водичку попить.
Хуже всего было, когда бабка отправила Алёниных дочек домой одних. По тёмной дороге, через пустырь. Им было по семь. Они боялись бездомных псов, дрожали от осенней сырости. А Галина Степановна даже не удосужилась позвонить.
Когда Алёна узнала, слёзы хлынули сами. Набрала свекровь, но та лишь фыркнула:
— Сами небось дорогу знают. В их годы я уже за хлебом бегала.
После этого Алёнин муж, Антон, первый раз всерьёз поспорил с матерью. Не кричал. Только тихо сказал:
— Мам, если не можешь быть бабушкой всем — лучше не будь ею никому.
Прошли годы. Девочки выросли умницами, добрыми и сильными. К бабке больше не просились. А Галина Степановна… постарела. Врачи стали частыми гостями, таблетки заменили варенье, а телевизор — разговоры.
Пыталась позвать внуков. Дозвонилась до Вовы — тот забил, Даша сослалась на сессию. Тогда вспомнила про «не тех».
— Пусть придут, уберутся, продукты купят. Я ж им бабуля…
Алёна выслушала, помолчала и ответила:
— Бабуля? А они вам — кто? Помните, как вы им сказали: «Я вас не звала»? Вот и не придут. Потому что запомнили.
Трубка замолчала. А в бабкиной квартире снова стало тихо. Только теперь — навсегда. И без надежды.
