Цена моего имени: правда, спрятанная от меня двадцать лет
Я всегда носила фамилию матери — Соколова. Отца я не помнила, да и не пыталась. Мама говорила, что он ушёл, когда мне не было и двух лет, и с тех пор — ни звонка, ни письма. Я не задавала лишних вопросов. Была мама, бабушка, наш уютный дом в Подмосковье — чего же больше?
Но когда мне исполнилось двадцать, жизнь перевернулась. Я устроилась в архив городской администрации. Скучная работа, зато стабильная. Через месяц начальница велела разобрать старые папки в дальнем шкафу. И среди пыльных протоколов и справок я наткнулась на знакомый лист — своё свидетельство о рождении.
«Странно, — мелькнуло в голове. — Как оно сюда попало?»
Я раскрыла документ — и сердце замерло. В графе «отец» значилось: Дмитрий Сергеевич Волков. Не Соколов. И не прочерк. А ведь мама уверяла, что отец никогда меня не признавал, что сбежал без следа. Но здесь — официальная запись.
Весь день я сидела, словно во сне, уставившись в бумагу, будто она была окном в другую жизнь. Вечером пошла к маме. Она гладила бельё под мерцание телевизора.
— Мам… кто такой Дмитрий Волков?
Утюг застыл в воздухе. Она медленно поставила его на подставку и опустилась на стул.
— Откуда ты знаешь это имя?
— В архиве. В моём свидетельстве он записан как отец. Ты же говорила, что он нас бросил… но если он признал меня…
Мама закрыла глаза.
— Прости… Я не хотела, чтобы ты знала правду.
И она рассказала. Всё.
Дима был её первой любовью. Они познакомились в колледже, мечтали о семье. Когда мама забеременела, он сразу сделал предложение. Но его родители были против — мама из простой семьи, без связей и денег. Он пытался бороться, но мать пригрозила лишить наследства и выгнала его из дома.
Они расписались. Жили в съёмной комнатке, копили каждую копейку. А потом Дмитрия призвали в армию. Он писал письма, звонил, просил ждать. Но через два месяца связь оборвалась. Мама поехала в его город — и узнала, что он… женился. На другой. И та ждала ребёнка.
Мама упала в обморок прямо в загсе. Вернулась домой и больше не вспоминала тот город. Родила меня, дала свою фамилию. Но, как выяснилось, Дмитрий ушёл от той женщины через год. Приехал к нам с конфетами, подарками, деньгами. Хотел быть отцом. Мама выгнала его. А он, уже состоятельный, добился, чтобы его имя осталось в моих документах.
Потом он приходил ещё дважды. Но мама не простила. И мне о нём не говорила.
Я молчала. В груди клокотало. Но на следующий день села на электричку. В документах был его адрес.
Он жил в коттеджном посёлке под Москвой. Я долго стояла у калитки. Потом набралась смелости и позвонила.
Дверь открыла женщина. Моя мачеха. Она не удивилась.
— Ты Настя? Он ждёт тебя много лет. Проходи.
В гостиной сидел мужчина с проседью в волосах и глазами, точь-в-точь как у меня.
— Здравствуй, дочка…
Я плакала. Он тоже. А потом рассказывал то, чего я не знала: как искал нас, как писал письма, которые мама возвращала. Как хотел прийти в школу, но боялся разрушить мою жизнь.
Теперь мы общаемся. И я уже не Настя Соколова — а Настя Волкова. Потому что в душе наконец осталось место для правды. И для отца.
