Тень забытого письма: как одно приглашение разорвало двадцать лет молчания
Людмила Ивановна проработала на почте больше тридцати лет. За эти годы через её руки прошли тысячи писем: от ярких поздравительных открыток до потрёпанных конвертов с похоронными извещениями. Но то письмо, которое она случайно обнаружила ранним ноябрьским утром, выбило её из колеи с первого взгляда.
Конверт был обычный, серый, без обратного адреса. Но почерк… почерк казался до боли знакомым. Тот самый, который она не видела уже двадцать лет.
— Неужели?.. — прошептала она, опускаясь на деревянную табуретку среди полок с корреспонденцией.
Внутри лежало всего несколько строк:
«Мама, я вас зову. Завтра — мой день. Свадьба. Я всё ещё жду. Если приедете — буду счастлива. Если нет — пойму. Ольга.»
Руки дрожали. Ольга. Её дочь. Та самая, с которой она не разговаривала двадцать лет. Людмила Ивановна отлично помнила тот день — Ольга, тогда ещё студентка, вся в мечтах о будущем. Пришла и сказала:
— Мама, я выхожу замуж за Дениса.
Людмила едва не уронила чашку. Этот Денис ей не нравился с самого начала. Худой, без постоянной работы, без жилья. И главное — не тот, кого она представляла рядом с дочерью.
— Либо он, либо я! — твёрдо заявила она.
— Хорошо, мама, — тихо ответила Ольга. — Тогда он.
И ушла. Без истерик. Без слёз. Только дверь тихо захлопнулась.
Сначала Людмила думала — дочь одумается. Потом надеялась, что позовёт хотя бы на рождение ребёнка. Узнала от соседки, что у Ольги родился сын. Внук. Но гордость, тяжёлая, как плита, лежала на сердце. Ни звонка, ни письма. Только молчание. Людмила твердила себе: дочь предала. А внутри — ноющая пустота, которую не заглушить ничем.
И вот — это приглашение. Через двадцать лет. Одно письмо. Как крик в тишину.
Всю ночь Людмила не сомкнула глаз. Сердце колотилось. Ехать? А вдруг не пустят? А вдруг Ольга написала лишь из вежливости? Или из жалости?
Но под утро, пока за окном бушевала метель, она села на край кровати, накинула старый платок и прошептала:
— Прости меня, доченька.
Поезд в город, где жила Ольга, отправлялся в девять. На перроне стояла молодая женщина в белой шубе, с букетом в руках. Когда Людмила подошла ближе, та резко подняла голову и застыла. Глаза у неё были мамины. Такие же серо-голубые, с упрямыми уголками.
— Мамочка…
И Людмила заплакала. Впервые за долгие годы — по-настоящему. Не от обиды. От облегчения.
Свадьба прошла в уютной, почти семейной обстановке. Жених держал Ольгу за руку и благодарил Людмилу за то, что она приехала. А маленький мальчик с большими глазами прижался к ней и прошептал:
— А ты — моя бабушка?
— Да, родной. Я — бабушка. И теперь всегда буду рядом.
Иногда одно письмо — это всё, что нужно, чтобы разбить молчание. Даже то, что длилось двадцать лет.
