**Цена моего имени: правда, которую скрывали двадцать лет**
Всю жизнь я носила мамину фамилию — Соколова. Отца не знала, да и не помнила его вовсе. Мама говорила, что он ушёл, когда мне не было и двух лет, и с тех пор — ни звонка, ни письма. Я не задавала лишних вопросов. Думала: ну и ладно. Есть мама, есть бабушка — больше мне ничего не нужно.
Но в двадцать лет всё изменилось. Устроилась работать в архив городской администрации. Скучная бумажная волокита, зато рядом с домом и без переработок. Через месяц начальница дала задание — разобрать старые папки в дальнем шкафу. И вот там, среди справок и выписок, я наткнулась на знакомый бланк. Моё свидетельство о рождении.
«Странно, — подумала я. — Откуда оно здесь?»
Открыла — и онемела. В графе «отец» стояло имя: Дмитрий Игоревич Волков. Не Соколов. И не прочерк. А ведь мама всегда твердила, что отец меня не признал. Что сбежал, не оставив даже записки. А здесь — официальная запись.
Весь день я не могла прийти в себя. Сидела, уставившись в этот листок, будто в окно в другую жизнь. Вечером пришла к маме. Она гладила бельё, отвлекаясь на сериал.
— Мам… а кто такой Дмитрий Волков?
Утюг замер в воздухе. Она медленно поставила его на подставку и села.
— Откуда ты знаешь это имя?
— В архиве. Нашла своё свидетельство. Там он записан как мой отец. Ты же говорила, что он нас бросил… но если он меня признал…
Мама опустила глаза.
— Прости, я солгала. Боялась. Не хотела, чтобы ты узнала правду.
И тогда она рассказала. Всё. Без утайки.
Дима был её первой и единственной любовью. Познакомились в техникуме, были неразлучны, строили планы. Когда мама забеременела, он сразу сделал предложение. Но его родители были против. Считали маму недостойной: без денег, без положения, из простой рабочей семьи. Он пытался бороться, но мать пригрозила лишить его наследства, выгнала из дома.
Расписались тайком. Мама была на пятом месяце. Жили в съёмной комнатке, считали копейки. Потом Диму забрали в армию. Писал письма, звонил, просил ждать. Но через два месяца связь оборвалась. Мама поехала в его город — а ей сказали, что он… женился. На другой. И та ждёт ребёнка.
Мама упала в обморок прямо в загсе. Очнулась — и уехала на первом же поезде. Больше не возвращалась. Родила меня, дала свою фамилию. Но Дима, как выяснилось, ушёл от той женщины через год. Приехал. Привёз конфеты, подарки, деньги. Хотел быть отцом. Мама выгнала его. А он, уже с положением и связями, сам добился, чтобы его имя вписали в моё свидетельство.
Потом приезжал ещё дважды. Но мама не простила. И мне о нём не говорила.
Я молчала. В груди клокотало. А на следующий день села на электричку. В справке был его адрес.
Он жил в коттеджном посёлке под Москвой. Я долго стояла у ворот. Потом позвонила.
Дверь открыла женщина. Мачеха. Она не удивилась.
— Ты Аня? Он ждёт тебя много лет. Заходи.
В гостиной сидел мужчина с проседью и голубыми, до боли знакомыми глазами.
— Здравствуй, дочка…
Я плакала. Он тоже. А потом часами рассказывал то, чего я не знала. Как искал, как ждал, как писал письма, которые мама возвращала. Как хотел прийти в школу, но не решался. Как радовался, узнав, что я в городе, — но не смел разрушать мою жизнь.
Теперь мы общаемся. И я больше не Аня Соколова — а Аня Волкова. Потому что в душе наконец нашлось место для правды. И для отца.
