Запах жареной картошки с мясом наполнял кухню, свечи на столе дрожали мягким светом, а Светлана поправляла края скатерти, с волнением ожидая мужа. Сегодня она старалась особенно — скоро Новый год, хотелось, чтобы вечер запомнился. Но Дмитрий опаздывал — уже два часа. Еда остыла, даже сердце её слегка заледенело. Однако когда дверь наконец открылась, она бросилась ему навстречу — ведь любимый вернулся.
Они молча сели ужинать. Света с надеждой улыбалась, а Дмитрий равнодушно ворошил вилкой в тарелке. Внезапно он отложил прибор и, не поднимая глаз, бросил:
— Мясо снова как подошва. Да и вообще… Я ухожу. У меня другая. Уже давно. Не люблю тебя, ясно? Может, и не любил никогда. Не понимаю, зачем мы вообще поженились.
Слова били, как удары. Светлана не могла вымолвить ни звука, застыла с куском того самого мяса во рту. Семь лет брака — и вот так, за ужином, всё кончено.
— А как же я, Дима? — прошептала она. — Что мне теперь делать?
— Живи. Ты ещё молода, встретишь кого-нибудь. Детей у нас нет — значит, ничего не держит. А Татьяна, к которой я ухожу… Она прекрасна. Старше меня, с сыном, которого я люблю, как родного. Он зовёт меня папой. И готовит, между прочим, лучше…
Говорил он спокойно, будто обсуждал планы на выходные. Квартиру оставляет ей — он не чудовище. Машину заберёт — кредит его. Всё честно. Даже добавил:
— С наступающим, Света. Пусть в новом году тебе повезёт.
С этими словами Дмитрий ушёл, оставив после себя лишь шлейф любимого одеколона — и гнетущую тишину.
Татьяна… Мальчик, который зовёт его папой… Боже, как же больно.
Светлана опустилась в кресло и уставилась в стену. На подлокотнике лежала его футболка — та самая, в которой он часто спал. Она прижала её к лицу и разрыдалась. Тихо, глухо, как плачут, когда рушится не просто любовь — вся жизнь.
Но утро принесло решимость. Футболка полетела в мусорку. Она вытерла слёзы, встала и прошептала: «Хватит. Я не сдамся».
Корпоратив она пропустила — не до праздников. Коллеги смотрели с жалостью, особенно бухгалтер Галина, которой она в слабости всё рассказала. Жалость оказалась горше боли.
Мама, узнав, лишь вздохнула:
— Может, одумается? Прости его, Светочка, всякое бывает…
— Не хочу, мама. Он меня не любил. А я… Кажется, и не знала, что такое любовь.
— Приезжай к нам на праздники…
— Нет. Хочу побыть одна. Привыкнуть.
31 декабря Света купила мандарины, оливье, шампанское и баночку красной икры. Развесила гирлянды на окне, как делала каждый год. И вдруг вспомнила старую примету — написать желание на бумажке.
«Хочу встретить родную душу и быть счастливой», — написала она, свернула листок и сунула под подушку.
На душе стало чуть легче. Под бой курантов она вышла на балкон и, глядя в звёздное небо, с горькой усмешкой произнесла:
— Ну где же ты, родная душа? Не ругай за мясо и не уходи к Татьяне! Просто приди.
— А музыку какую предпочитаешь? — раздался снизу мужской голос.
— Что? Кто это? — растерялась Света.
— Алексей. С первого этажа. Случайно услышал. Извини…
— Классику. И романсы.
— Отлично. Я не просиживаю ночи за компом, и Татьян у меня нет. Тоже один… Недавно развёлся.
— Алексей… Очень приятно. А знаешь что? Поднимайся. Послушаем музыку.
— Сейчас! Только возьму банку варенья и шампанского!
Они встретили Новый год вдвоём. Танцевали, болтали, смеялись, ели мандарины. Света не помнила, когда смеялась так искренне. Это была волшебная ночь.
Потом были свидания, прогулки по морозу, уютные кафе, долгие разговоры. Алексей оказался простым, честным человеком. С каждым днём она влюблялась всё сильнее.
На развод Светлана пришла в белом платье и с лёгкой улыбкой. Дмитрий смотрел на неё в изумлении:
— Ты… Ты счастлива?
— Да. И благодарна тебе. За свободу. Кажется, я наконец нашла того, кто меня по-настоящему любит.
И она ушла, не оглянувшись. Впервые за долгое время — по-настоящему счастливая.
Иногда, чтобы начать жить заново, нужно просто встретить Новый год с открытым сердцем.
