«Вы слишком опекаете ребёнка» — так заявил мне врач. Но я не тревожная — я просто мама.
Если бы мой сын был маленьким — может, я бы волновалась меньше. Но ему почти пятнадцать, а он по-прежнему не спит ночами. Днём, когда положено учиться, общаться, жить, он спит. Пришлось перевести его на домашнее обучение — не из-за каприза, а потому что он физически не может жить по обычному распорядку.
Нет, он не зависает в компьютере или телефоне. Он читает. Пишет. Рисует. Слушает лекции. Разбирается в биологии, программировании и истории одновременно. Просто не может заснуть — словно в его голове нет кнопки «выключить».
Сначала я просто наблюдала. Потом заметила странности: то ящик стола хлопает десять раз подряд, то коврик дёргает, то стучит по стене. Я испугалась. Не потому что он мешал, а потому что стало ясно: нервная система на пределе. Тогда я решила — нужен специалист.
Пошли к неврологу. Назначили обследования. Всё в норме. Затем — к психиатру. Врач встретил нас холодной улыбкой и сразу заговорил не о сыне, а обо мне. Общался вежливо, сдержанно, пока не перешёл к «диагнозу»:
— У вас, — сказал он, — гиперопека. Вы слишком много времени проводите с сыном. Вы… задушили его своей любовью.
Я остолбенела.
— Простите, что?
— Нормальные родители, — продолжил он с нравоучительным тоном, — видят ребёнка за завтраком и ужином. А вы всегда рядом. Вот и результат — у него не психика, а «тепличное воспитание».
— Я работаю удалённо. Разве это преступление?
— Преступление — ваша тревожность! — отрезал он. — Вы обошли полгорода ради обследований. И всё потому, что ищете несуществующую болезнь. Вы придираетесь к каждой мелочи, цепляетесь за неё. Вам нужна проблема, чтобы чувствовать себя необходимой.
— Простите, но обследования назначал не я, а невролог, — спокойно ответила я. — Я просто выполняла рекомендации.
— Нормальная мать отказалась бы — дорого же! А вы даже сейчас смотрите на него с умилением, а он у вас — в карманах копается. Невоспитан. Непослушен. А вы… слишком мягкая. Не ругаете. На вашем месте я бы лечился.
А потом… начался монолог. Почти полчаса приёма, за который я отдала приличные деньги, он рассказывал… о себе.
О дочери, которая не разговаривает с семьёй, красит волосы в синий, зимой ходит в шортах. О том, что курит в подъезде, тусуется с подозрительной компанией. Что он сам пьёт успокоительные, чтобы с этим смириться. Мол, вот как надо принимать подростка.
Я слушала. Дослушала. Поблагодарила — и вышла.
На улице стало легче дышать.
И знаете что? Я не тревожная. Я просто мать. Та, что хочет понять своего ребёнка, помочь ему, не оставить одного в этом хаосе гормонов, страха и бессонницы. Да, я рядом. Да, мы вместе. И если кого-то это пугает — значит, ему не понять, что такое настоящая забота.
Теперь я ищу другого врача. Спокойного, уважительного. Не того, кто будет жаловаться на свою жизнь, а того, кто действительно услышит нас. Потому что я уверена: любить своего ребёнка — не диагноз. Это норма. Это — материнство.
