— Алина, ну зачем тебе это надо? — шепчут мне подружки. — Какая она тебе родня теперь? Женится твой сын ещё раз — и забудет про бывшую тещу, как про старый сон. И внук потом тебя не вспомнит. Ты только нервы треплешь да копейки на ветер кидаешь.
А мне… мне просто совестно. Совестно, что вырастила сына без твердой мужской руки, и теперь расплачиваюсь за то, чего ему недодала — за умение отвечать за свои поступки.
Семь лет назад мой Николай женился. Его избранницу звали Варя, приехала она в наш Воронеж из деревни под Курском. Быстро съехались, снимали квартиру, мечтали о своей. С Варей у нас с самого начала не сложилось — не ссорились, но и тепла не было.
Я в их дела не лезла. Работала с утра до ночи, до пенсии ещё далеко. Заходила, если звали, сама иногда звонила.
Через пару лет у них родился Мишенька. Жили всё в той же съёмной однушке, копили на ипотеку. Но как только малыш пошёл в садик, начались ссоры.
Коля уверял, что никакой другой женщины у него нет. Но я же мать — сердцем чувствую, когда что-то не так. И вот: едва Миша адаптировался в саду, сын подал на развод.
— Мам, не раздувай. Алименты буду платить. А вообще-то у меня теперь Лена беременна — вот моя настоящая семья. Пусть Варя сама как-нибудь крутится. Может, к родителям в деревню подастся — там воздух чище, — бросил он, глядя в сторону.
Мы поругались крепко. Варя в деревню не поехала — там ни работы, ни садика. Да и родители её не ждали с распростёртыми объятиями. Стала искать комнату — одну квартиру ей не потянуть.
Я всё равно с ней общалась. Как-то племянница отдала мне детские вещи своего сына, и я предложила отнести их Варе — пусть померяют. Пришла в обед — она как раз Мишу кормила. Угостила меня борщом.
— Фу, без мяса… — ныл мальчик. — Мама говядину не купила, потому что за квартиру надо отдать.
Варя резко отвернулась к окну. И заплакала молча.
Я не выдержала. Попросила забрать Мишку на прогулку. Накупила продуктов, пряников. И пока шла домой, вспомнила, как сама в детстве ела пустой суп у бабки. Только тогда война была, а сейчас — просто отец, которому всё равно.
С тех пор стала подкидывать им денег. Сын не знал. Пока Мишка не проболтался случайно.
— Ну ты даёшь! Внучке куклу не можешь купить, а им за квартиру платишь?! — заорал Николай.
— А ты хочешь, чтобы твой сын по подъездам ночевал?! — не сдержалась я. — Ты от ответственности сбежал, а она одна бьётся. Мне за тебя стыдно. Вот и плачу — хоть как-то твою чёрствость исправить.
— Значит, чужая баба тебе роднее сына?
Пусть так. Но внук — он не чужой. И пока я жива, он не будет есть пустые щи. Даже если сын этого никогда не поймёт.
