Свекровь роднее матери: исповедь моей души
История о том, как одна женщина подарила мне материнство, а другая осталась лишь записью в свидетельстве о рождении.
Моя родная мать всегда ставила на первое место свои капризы, покой и желания. Я же была фоном — обязательным, но неважным. Теперь она злится, что я не мчусь к ней по первому звонку, что с «чужой тёткой» — как она выражается — у меня теплее отношения. Но она сама всё разрушила.
С детства я усвоила правило: не мешать. Это обеспечивало тишину и отсутствие ссор. Она жила сериалами, подругами, вечным недовольством. Проверка уроков заканчивалась подзатыльником, разговоры — криком:
— Ну сколько можно! Дашь хоть телевизор посмотреть?!
Она не пришла ни на один утренник. На родительских собраниях меня стыдили. Бабушка и даже отчим — чужой человек! — были добрее. Он помогал с учебой, водил в библиотеку, спрашивал, как дела. Я любила его. А когда он ушёл, плакала больше, чем мать. Она, кажется, даже не заметила.
Потом мы стали чужими. Я сама по себе, она — в своём мире. Кормила, одевала, но не обнимала, не спрашивала, не слышала. Могла бы сломаться, но, видно, судьба сберегла.
После школы мать отказалась платить за институт: «Хочешь — крутись сама». Работала до изнеможения, не роптала. В одной конторе встретила Артёма — моего будущего мужа. Сыграли скромную свадьбу и поселились у его родителей.
Тогда всё изменилось.
Его мать, Галина Степановна, стала мне настоящей семьёй. Без криков, без упрёков. Слушала, помогала, советовала, когда просила. Не лезла, но чувствовала, когда мне плохо.
Впервые я поняла: вот оно — домашнее тепло. Я не боялась ошибаться, не прятала чувства. Сама начала звать её «мамой» — иначе и не могло быть.
Родной звонила раз в неделю — формальность. Каждый раз слышала: «Неблагодарная! Бросила!» Вешала трубку с комом в горле.
— Ревнует, — утешала Галина Степановна. — У тебя своя жизнь, а она хочет, чтобы ты оставалась её тенью.
За десять лет брака родились двое детей. Переехали в свою квартиру, свёкры — в Подмосковье. Дети обожают гостить у них. К моей матери ехать отказываются. Мы с мужем навещаем лишь по праздникам — из вежливости, не от сердца.
Она обижена. Кричит о предательстве. Но я знаю: мать — не та, кто родила, а та, кто любит. Галина Степановна стала такой. Она рядом. Радуется моим победам, грустит о неудачах.
Я не мщу. Помогаю деньгами, продуктами, оплачиваю квартиру. Но душу открыть не могу — слишком много ран. Её равнодушие она называла «воспитанием».
Кто-то осудит. Но это моя правда. Моя свекровь — мне роднее крови.
