Всегда был человеком замкнутым, тяготел к одиночеству больше, чем к шумным компаниям. После женитьбы и вовсе почувствовал, что в супруге нашёл всё то тепло и понимание, которого, возможно, не хватало раньше. Мне было комфортно в этом мирке вдвоём. Друзей — мало, но зато верных: с двумя приятелями мы жили в разных городах, изредка перезванивались, переписывались. Было то самое: редко, но от души. И этого вполне хватало.
Но была ещё одна. Светлана.
Как она в мою жизнь втесалась — не пойму до сих пор. Столкнулись случайно, разговорились, обменялись контактами. Сначала всё казалось безобидным: поздравления по праздникам, мелкие услуги, проявления заботы. Света будто вплелась в мою жизнь, и распутать этот клубок было невозможно — всё выглядело так мило. А потом я осознал: мы с ней — из разных миров. Она была человеком иного склада, и среди моих друзей её фамильярность порой заставляла меня краснеть. После её «шуток» повисала тяжёлая пауза, которую приходилось спешно заполнять смехом или словами. Каждый раз я оправдывался одной и той же фразой: «Света — добрейшей души человек. Не судите по первому впечатлению».
Она словно чуяла, когда у нас гости, и появлялась именно в этот момент. Без приглашения. С неизменной бутылкой «Советского шампанского». Даже если в доме были люди, для которых подобное казалось дурным тоном. И каждый раз — тост. Долгий, напыщенный, где я представал чуть ли не святым: «…мы с Иваном, хоть и не братья по крови, но как две капли воды…». Стыдно, неудобно, противно.
Жена её терпеть не могла. Считала, что я позволяю ей манипулировать собой из-за мягкотелости. Она парировала её речи такими же вычурными комплиментами, после чего удалялась, оставляя меня наедине с этим «цирком». Мы часто ругались из-за Светы. Я обвинял её в чопорности, а она меня — в наивности.
Но вот к сути. Света была рядом 12 лет. И за эти годы, казалось бы, ничего страшного не произошло. А потом пошло-поехало.
На один из дней рождения она подарила мне дорогой кашемировый шарф. После первого же дня носки у меня начался жуткий зуд. Врач поставил диагноз — аллергия на шерсть. С тех пор — только хлопок. Тогда я даже не подумал связать это со Светой.
Через пару месяцев мои всегда аккуратные волосы начали виться, как у цыгана, сбивались в колтуны, выпадали клоками. Я измучился, пока не выбросил расчёску — тоже её подарок. Волосы постепенно пришли в норму.
Потом — пропажа крупной суммы из портмоне. Того самого, которое она подарила мне на 23 Февраля. Жена тогда впервые бросила: «Ну кто ещё мог выбрать такую уродскую вещь?!».
Мой сын Серёжа плохо себя чувствовал после каждого визита Светы. Тошнота, температура, рвота. Жена шутила: «Серёжку от Светки воротит». Я смеялся. Зря.
Наш пёс, Барбос, жил с нами 7 лет — добродушный, ленивый, спокойный. Однажды нас не было дома пару дней. Света предложила присмотреть за ним и забрала к себе. После возвращения пёс неожиданно бросился на меня — прокусил руку до крови. С тех пор стал агрессивным. И каждый раз, когда он вёл себя странно, кто-нибудь вздыхал: «…после того, как побывал у Светы…»
Я всё ещё ничего не понимал. Пока не случилось то самое.
Провожая Свету, я машинально взял пульт и переключил телевизор на камеру в подъезде. Камера была скрытой — никто, кроме семьи, о ней не знал.
На экране я увидел: Света сидит на корточках перед нашей дверью и… чистит коврик. Потом достаёт что-то из сумки, встаёт на цыпочки и засовывает это над дверной рамой. Уходит.
Когда я, оцепенев, провёл рукой по верху косяка — укололся. Там торчали три ржавые иглы. А под ковриком — зёрна, выложенные странным узором. Я бы никогда их не заметил — уборщица регулярно моет пол, даже под ковриком.
Я завернул иглы и зёрна в бумагу и оставил до вечера.
Жена выслушала меня и впервые за 15 лет брака назвала дураком. Не обидно — справедливо. Она собрала все подарки Светы, от открыток до запонок, и отвезла за город. Выбросила в болото. «Чтобы никому не достались».
Я позвонил Свете и сказал только одно:
— Ты всё знаешь. Сделай так, чтобы мы больше не пересекались. Это в твоих интересах.
Потом — в церковь. Освятил квартиру. И всё. Она исчезла.
С её уходом прекратились и странности: Серёжа перестал болеть, Барбос снова стал ласковым. Только шерстяные вещи носить так и не могу. Как будто напоминание: «Бойся данайцев, дары приносящих».
Я не верил в сглаз. Но теперь… теперь не уверен.
