Ушёл к любовнице, а вернулся с двумя чужими детьми
Эту историю поведала мне давняя приятельница по имени Аграфена. Случилось это в небольшом городке Рыбинске, где любая новость разлетается быстрее, чем дым от самовара. Но даже видавшая виды, я едва не лишилась дара речи, узнав, что пришлось пережить одной женщине.
Супруги Татьяна и Геннадий трудились в местной больнице. Она — педиатр, добрая, как солнышко, он — хирург, подающий большие надежды. Жили ладно, душа в душу. Двое ребятишек, тёплая квартирка, уважение сослуживцев — казалось, счастье навек. Правда, с рождением детей хлопот прибавилось, но справлялись. Татьяна сидела с малышами, а Геннадий пропадал на работе, ездил на конференции.
И вдруг — как снег на голову: влюбился. Не в заезжую артистку, а в молоденькую медсестру из своего же отделения. Шуструю, с глазами, как у лисы. Работали они вместе, сутками не расставались, и вскоре Геннадий потерял разум от страсти.
Метался между женой и любовницей, не зная, как признаться. Всё ждал «удобного момента», а тем временем роман набирал обороты. В конце концов, правда всплыла — не без помощи болтливых коллег. Татьяна в тот же вечер выставила его за дверь с одним напутствием: «Раз выбрал — теперь живи с этим».
Геннадий ушёл. Растерянный, но к любовнице всё же перебрался. Та держала его железной хваткой — хитрая, бесстыжая, знала, как привязать мужчину. И чтоб уж наверняка, забеременела. И не одним — двойней.
Татьяна не смогла остаться в больнице — видеть каждый день округлившийся живот соперницы было невыносимо. Уволилась, устроилась в поликлинику, где никто не знал о её горе. Там лечила чужих детей, пытаясь залечить свою израненную душу.
А затем — удар судьбы. Роды обернулись катастрофой. Медсестра не выжила, оставив на свете крох — мальчика и девочку. Геннадий, подавленный горем, не знал, куда деваться. Днём бегал по врачам, ночами не смыкал глаз. Ни родни, ни помощников — один на один с двумя младенцами.
На пятый день он пришёл к Татьяне. Стоял в подъезде, трясясь, как осиновый лист. Когда она открыла дверь, опустился на колени:
— Прости… Я ослеп. Спаси их… Спаси меня…
Она молчала. Долго. Потом впустила. Взяла в дом. И чужих детей, и того, кто когда-то разбил её сердце.
Теперь живут впятером — двое своих, двое приёмных. Она снова стала матерью. Он — ссутулился, поседел, будто годы пронеслись в один миг. Счастье ли это или горькая необходимость — не мне судить. Но одно ясно: её поступок — выше всяких слов. Она простила. Не отвернулась от чужой беды. Вот она — настоящая русская женщина.
