В давние времена, когда ещё в сибирских землях стояли крепкие морозы, а люди жили по совести и простым укладом, жила-была девушка по имени Полина. С малых лет слышала она, что судьба женщин в их роду — как осиновый лист на ветру: не зацепится, упадёт. Прабабка её вдовой осталась, когда мужа на войне убили, бабка спину надорвала на ткацкой фабрике, а отец и вовсе сгинул, когда Полине три года от роду было. Думала она, что и её семейная жизнь под тем же знаком пройдёт. И как в воду глядела.
Познакомилась она с будущим мужем, Артёмом, в мастерской на краю Томска. Он станки чинил, она детали перебирала. В общей столовой за щами да кашей разговорились — да так, что вскоре и свадьбу сыграли. Скромную, по-деревенски. Поселились в её квартирке на улице Сосновой, что бабушка ей оставила.
Жили не тужили. Родился у них сынок Данила, потом младший — Егорка. Вскоре умерла мать Полины. Пришлось ей одной и за хозяйством смотреть, и детей растить. Не роптала: Артём деньги в дом нёс, а её дело — печь топить да ребят в чистоте держать.
Но прошли годы, и стал Артём чужим. То с работы поздно, то и вовсе ночевать не приходил. Всё про какую-то Маринку твердил, что бумаги ему помогает разбирать. Полина сердцем чуяла, да молчала — боялась одна с малыми остаться.
— Брось ты её, — проронила она как-то. — Дети без отца растут…
Артём лишь усмехнулся в ответ. Ни слова, ни крика — тишина ледяная.
А Полина всё ждала. И ужин стелила, и рубахи гладила.
— Ты ведь ничего, кроме как полы мыть, не умеешь, — швырнул он однажды, глядя на неё с остервенением.
Решила она перетерпеть. Да не тут-то было. Вечером Артём вещи собрал.
— Не уходи! Детям отец нужен! — голосила Полина, хватая его за рукав.
— Грязь подметать — вот твой удел, — отрезал он, дверью хлопнув.
Мальчишки, прижавшись в углу, смотрели, как отец уходит. В глазах — недоумение: чем они провинились? Может, кашу не доели? Может, мать мало любили?
Видели они слёзы матери, как она зубы сжимала, чтобы не расплакаться, как без устали за ними ухаживала. Старались помогать: посуду мыли, полы драили. Полина совсем забыла про себя — только дети да работа.
Но судьба, знай, шепчет своё. Как-то раз в лавке уронила Полина мешок с мукой. Мужик подхватил его на лету.
— Донести помочь? — улыбнулся он.
Она смутилась, но он уже сумки её подхватил.
— Ладно, сам решу, — сказал и зашагал рядом.
Звали его Геннадий. Говорил тихо, ходил чуть прихрамывая. Поблагодарила его Полина и ушла, не ждя больше встречи. А он будто знал, где её искать — то в лавке «случайно» окажется, то у колодца. Так и познакомились.
Подрабатывала Полина уборкой в подъезде. В тот день мальчишки в школе были, а он — тут как тут.
— Давай помогу, — раздалось за ней.
Геннадий взял швабру, и дело спорилось. Вечером Полина его за стол пригласила. Пришёл он в праздничной рубахе, с ромашками да пряниками.
— Здорово, — кивнул он, угощая ребят.
Данила, старшак, пряник к носу поднёс — все рассмеялись. За ужином ложка у Полины упала — Геннадий её поймал.
— Ты что, спортсмен? — ахнул Егорка.
— В юности в лапту гонял, — усмехнулся тот.
— Мы тебе нашу площадку покажем! — закричал Данила. — Мы там каждый день мяч пинаем!
Назавтра встретились опять. Геннадий признался:
— Видишь, хромаю немного. Трактор переехал. Жена не вынесла — ушла. Может, и ты теперь отвернёшься?
Полина промолчала, не желая ранить.
— Если моим сорванцам ты не в тягость — заходи, — наконец сказала она.
Так Геннадий в их жизни остался. И детям стал как родной: то в снежки играет, то уроки проверяет. Сначала дичились они, а потом и вовсе душу открыли.
Шли годы. Данила невестку привёл, Егорка на балалайке играть научился. Как-то вечером стук в дверь раздался. На пороге — Артём.
— Ошибался я, — прохрипел он. — Пусти, всё исправлю.
— Катись отсюда! — рявкнул Данила, кулаки сжимая.
— Как со старшими разговаривать, не научил я тебя? — взбелНо тут шагнул вперед Геннадий, и в его глазах зажёгся твёрдый огонь — теперь эта семья была под его защитой, и больше никто не смел их обижать.
