Полгода под одной крышей со свекровью: как она развалила нашу семью
Шесть месяцев назад моё существование превратилось в непрерывный стресс-сериал. Всё началось с того, что свекровь — Валентина Семёновна — объявила, будто жизнь в одиночестве для неё невыносима. Слёзы, давление, жалобы на ночные страхи — классика жанра. Она так умело надавила на моего мужа, что он, даже не спросив меня, в тот же день перевёз её в нашу дввушку в центре Нижнего Новгорода.
У неё, между прочим, свой дом — с огородом, просторной кухней и даже баней. Но, видимо, там стало «слишком скучно». Хотя мы её не забывали — регулярно навещали, привозили продукты, следили за лекарствами. Но Валентине Семёновне этого было мало — ей нужен был тотальный контроль. Над сыном. Надо мной. Над всеми нами.
Она — тот ещё экземпляр. Упертая, капризная, с короной на голове. Пока был жив её муж, она хоть немного держалась в рамках. Но после его смерти, когда исчез последний человек, способный её хоть как-то сдерживать, начался настоящий ад.
Сначала — траур. Мы все переживали, я искренне пыталась поддержать, несмотря на вечное напряжение между нами. Не оставляли её одну ни на день. Но через пару месяцев в её глазах снова загорелся огонёк — увы, не доброты, а желания командовать.
И понеслось:
— Ты хоть бы причёсалась перед тем, как муж с работы приходит.
— Это что за суп? Как будто тряпку сварила. Никто тебя не учил готовить?
А ещё вечные сравнения: «Вот у Людки муж третий кусок борща берёт, а твой-то воротит нос…». Только Людка — это её племянница, у которой муж и слова без одобрения сказать не смеет.
Когда она предложила нам переехать к ней, я сразу сказала «нет». Да, дом больше. Но там я бы чувствовала себя, как в золотой клетке. А наша квартирка пусть и скромная, зато в центре, рядом работа, садик, магазины. И главное — это НАШ дом. Но мое мнение, как всегда, никого не волновало. Муж слушал только её:
— Мам, ты же одна… Конечно, переезжай, поживёшь у нас, отдохнёшь.
Я умоляла его подумать. Предупреждала. Знала, чем это кончится. Но он только отмахивался:
— Это ненадолго. Я всё проконтролирую. Не дам ей тебя обижать.
Прошло полгода. Я больше не узнаю себя. Раздражённая, вымотанная, опустошённая. Каждый день — как день сурка. С утра до вечера я жду на руках взрослую, абсолютно здоровую женщину, которая почему-то решила, что я её персональный обслуживающий персонал.
— Чай, но только не крепкий и с двумя дольками лимона.
— Включи сериал, но не этот, у меня от него голова болит.
— Пойдём гулять, а то я тут, как в тюрьме.
Если что-то не так — сразу спектакль:
— Мне плохо! Вызывай скорую! Сердце колотится!
Мы с мужем давно мечтали об отпуске — хотя бы на неделю сбежать к морю, отдохнуть. Но едва мы заикнулись об этом — Валентина Семёновна закатила драму:
— Опять меня бросаете! Я никому не нужна! Или везите меня с собой, или никуда не поедете!
Муж, как обычно, сник. Пожал плечами:
— Ну что я могу?.. Она же мать…
А я могу. Я больше не хочу так жить. Я не просила виллу на Рублёвке или бриллианты. Я хотела просто жить в своём доме, где меня не будут контролировать каждое движение и учить, как правильно резать хлеб. Но и этого мне не позволили.
Семья трещит по швам. Я чувствую, как тает уважение, уходит любовь. Мой муж предпочёл остаться сыном. А я устала быть тенью.
Если его мама для него важнее жены и семьи — пусть живёт с ней. Я не робот. Я живой человек. И если цена за мой душевный покой — развод, значит, так тому и быть.
