— Мама, ты совсем с ума сошла?
Слова дочери впились в сердце Лидии, будто нож. Больно. Она молча чистила картошку, сжав губы.
— Нас уже пальцем тычут, мать загуляла! Ладно бы отец, он мужик, но ты же женщина! Хранительница очага! Тебе не стыдно?
Слеза скатилась по щеке Лиды, за ней вторая… Вскоре слёзы уже капали на руки, а дочь не унималась.
Кирилл, её муж, сидел на стуле, понуро опустив плечи и надув губы.
— У нас отец болен! Тебе плевать? Ему уход нужен! — всхлипнул он. — Разве так поступают? Мам? Он тебе всю молодость отдал, ребёнка родили, вырастили, а теперь что? Заболел — и ты хвостом вильнула? Нет уж, дорогая моя, так не пойдет…
— А как пойдет? — тихо спросила Лидия.
— Что? Да ты издеваешься! Посмотри, папа… она издевается!
— Ты, Верка, словно не дочь мне, а злейший враг… Ишь, как за отца вступилась…
— Мама! Что ты выдумываешь? Я сейчас бабушке позвоню, пусть разбирается! Позорище!
— Представляешь, — Вероника повернулась к отцу, — иду из института, а они… под ручку, по аллее… он ей стихи читает, наверное, сам сочинил, да, мам? Про любовь, поди?
— Злая ты, Верка, злая и глупая. Молодая еще…
— Ни капли раскаяния! Я звоню бабушкам, обеим! Пусть придут и с тобой разберутся!
Лидия молча распрямилась, разгладила платье, стряхнула невидимые пылинки и встала.
— Ладно, дорогие мои, я ухожу.
— Куда, Лидка?
— Ухожу от тебя, Кирилл.
— Как это?! А я?!
Дочь в этот момент уже орала в телефон, сверкая на мать злыми глазами.
— Вееерка! — завопил Кирилл, будто по покойнику. — Вероника!
— Что, папа? Спина болит? Где?
— Ой… ой… она… мать… уходит…
— Как уходит?! Куда?! Мать, ты что надумала?! В твои-то годы?!
Лидия усмехнулась. Аккуратно складывала вещи в чемодан. Она уже собиралась уйти раньше, но Кирилл слег — обострился хондроз, как он мучился, как стонал…
— Лида… у меня грыжа, наверное…
— На МРТ не показало.
— Да что они там видят, эти врачи… Сначала скрывают, чтобы потом денег содрать! У нас на работе у Степаныча так же… хондроз, мази, таблетки, а потом — бац! Грыжа, да ещё какая-то редкая…
Тогда Лида не ушла. Пожалела. А теперь…
— Сколько тебе еще жить-то, Лид? — вздохнула подруга Наталья. — Ты как раб на галерах! Что хорошего ты от Кирилла видела? Ни-че-го!
Она хлопнула ладонью по столу.
— Всю молодость гулял, как кобель! Ту парикмахершу, как её…
— Галка.
— Да, Галку, таскал на все стороны! Ты на двух работах, а он на диване валяется. Кириллу в санаторий — пожалуйста, на море! А ты — то к свекрови в огород, то к маме! А то, что у тебя в сорок лет нога болит, так это ничего, да?
— Наташ… — оправдывалась Лидия. — Кирилл он…
— Что он? Из золота? Ага, мужик — священная корова! Посмотри на других, они жилы рвут, чтоб семья не нуждалась! А ты за всех пашешь, а этот… дармоед.
— Наташа… — Лида робко посмотрела на подругу. — Ты будто не любишь Кирилла… будто он тебя чем-то обидел. Всегда стороной обходишь, на праздники не зовём…
Она боялась ответа. Вдруг Наталья скажет, что были между ними чувства…
— Ладно, скажу…
Лида сжалась.
— Да за что мне твоего сопляка любить? Всю жизнь помню, как он своими липкими ручищами по мне ползал. Я же в молодости спала как убитая. Мы тогда его день рождения на даче отмечали, я перебрала, уснула. Проснулась — дышать не могу, а этот гад одной рукой мне рот закрыл, другой под лифчик лез!
Наталья сжала кулаки.
— Я ему всю рожу исцарапала! А самое страшное — его мамаша на соседней кровати лежала и смотрела! Потом мне заявила, что я сама виновата, соблазняла её Кириллушку! Я хотела тебе рассказать, а она рассмеялась: «Куда ты денешься? Если пикнешь — скажем, что ты к нему в штаны лезла!»
Лида онемела.
— Вот и уехала тогда, не стала тебе портить жизнь. Ты тогда беременная была…
Долго молчала Лидия. Пелена спадала с глаз. Она вспомнила, как другие жены хвастались подарками мужей, совместными поездками… А у неё? Пылесос. Мантоварка, потому что Кирилл любит манты. Духи, которые у свекрови сто лет пылились…
— А раньше сказать не могла?
— Раньше? Ты ж вся в жертвенности: у Кирилла гастрит, у Верки танцы, у мамы со свекровью огород… А сама? Ты хоть свежие заготовки ела когда-нибудь?
— Ну… прошлогодние ещё не доели…
Подруга покачала головой.
— Миш, на рыбалку поедешь? — позвала она мужа.
— Не хочется…
— Надо, Миш. Дети, к бабушке! Нам с тётей Лидой пошептаться надо…
И нашептались. И проплакались.
— Верка эгоисткой выросла… Это я виновата.
— Опять ты виновата? В чём?
— Надо было второго ребёнка рожать, а я Кирилла со свекровью послушала… В больницу пошла… Врач уговаривала, а я упёрлась. А потом Кирилл меня обвинил…
— Лид, ты умная, красивая… Как ты за этого сопляка замуж вышла?
Лида вздохнула.
— Он шестимесячный родился…
— Кто?!
— Кирилл. Бабка его в валенке выпаривала…
— Чего?!
— Печку натопит, остудит, его в валенок — и туда…
Наталья аж закашлялась.
— И ты при чём тут?
— Он один был у свекрови, свёкор рано умер…
— Лида, прекрати нести чушь! Как ты за него замуж-то вышла?
— Пожалела… Он такой неприкаянный был. Все парни — кто на мотоцикле, кто с гитаройА через год Лида уже смеялась, глядя, как её новая жизнь — без вечных упрёков, без чужого бремени — разворачивается, как чистый лист, и понимала, что никогда не поздно начать всё сначала.
