— Ты опять не тот хлеб купил. Я же говорила — без зёрнышек, — Оля шлёпнула буханку на стол, даже не глянув на Дениса.
— Последний был, — пожал плечами он. — Ну и что? Хороший хлеб.
— У Стёпы потом живот болит. Тебе-то легко рассуждать — не тебе ночью сиропы давать да под боком сидеть.
Денис зажмурился на секунду, медленно выдохнул. Поставил пакеты подальше к окну и присел там же на табуретку. Будто пытался держаться подальше от всей этой суеты. Хотел быть ближе — но не получалось.
В дверь позвонила Лена. С гостинцами и улыбкой. В доме сестры её всегда накрывало чувство дежавю: вечные хлопоты, но такие… домашние. Тянет к этому теплу, как кота к печке.
— Ну что, орлы, как живётся? Тишь да благодать?
— Ещё какая! — фыркнула Оля, разгружая покупки. — Только уроки, ужин, ванна. Да бельё погладить. С утра на ногах — сесть некогда.
— Колени ещё не скрипят? — усмехнулась Лена, скидывая куртку.
Денис лишь кивнул ей в знак приветствия и ретировался в спальню. Давно махнул рукой на эти женские разговоры.
— Всё по-старому? — тихо спросила Лена, глядя на сестру.
— О чём это?
— Ну, ты тут одна рулишь. А Денис — тише воды, ниже травы.
Оля махнула рукой, закатив глаза.
— Не начинай. У нас просто… распределение ролей. Я — дом-дети, он — работа. Как у всех.
— Не про то я. Он уже два часа как дома. Ты за это время хоть слово с ним промолвила?
— Ну извини, не обязана я каждый вечер романсы распевать. Дети на шее!
Кухня была махонькая. Узкий стол, стулья с потрёпанными подушками, облупившаяся разделочная доска. На стене — расписание кружков, аккуратно выведенное рукой Оли.
— Для тебя дети — конец личной жизни? — спросила Лена.
Оля пожала плечами.
— Просто не хочу, чтобы у них было… Ну, как у нас. Помнишь, как мама нас по полдня одним оставляла? А папа в это время бухал, пока она на трёх работах горбатилась? И какой в доме вечно бардак был? Я только к десяти годам догадалась, что в туалете можно не бояться сесть.
— Помню, — вздохнула Лена. — А ещё помню, как мы валялись на полу и «Ну, погоди!» смотрели. Ты с малышами когда в последний раз просто так дурачилась?
Оля потупила взгляд. Ответ был ясен без слов.
— Им английский нужен да спорт, а не дурака валять.
— А Денису? Ему тоже ничего не надо?
Оля бросила взгляд в сторону коридора, нахмурившись.
— Он взрослый. Потерпит ради семьи.
Лена замолчала. Только посмотрела на сестру: фиолетовые мешки под глазами, волосы в небрежном пучке. Руки — как у робота: открыть-закрыть-помешать-убрать.
— Ты его любишь? — вдруг спросила она.
— Ты чего, с дуба рухнула?! Конечно люблю! Просто сейчас не до сюсюканий.
— Уже десять лет «не до». С тех пор, как Ваня родился.
В комнату влетел Стёпа. В пижаме, растрёпанный, как воробей после драки.
— Мам, Вань книжку порвал! А говорит, это я!
— Сейчас разберусь.
Оля молниеносно вскочила и ушла. Лена осталась одна, но ненадолго. Через пару минут появился Денис. Будто ждал, пока жена выйдет, чтобы воды налить.
— Устал? — мягко спросила Лена.
— Да ладно, ерунда. Просто… Иногда думаю — исчезни я, она и не хватится, — тихо признался Денис.
— Хватится. Но может быть поздно.
Он пожал плечами, вздохнул и отвернулся.
— Я их люблю. Но здесь я — как мебель. Принёс зарплату — и свободен.
Лена не нашла что ответить, а Денис и не ждал. Просто ушёл обратно в спальню.
Оля так и не вернулась. Застряла между порванной книжкой, пыльными подоконниками и грудой неглаженного белья.
Утро началось не с кофе, а с перепалки у шкафа. Оля, как обычно, собирала орду в поход.
— Ваня, надень ту куртку, с капюшоном.
— Мам, там +5 на улице! Я вспотею!
— А пока до машины дойдёшь? Кто потом тебя с температурой выхаживать будет?
Стёпа вертелся у двери, натягивая носки прямо на ботинки — «чтоб не скользило». Оля рявкнула — он дёрнулся, стал переобуваться. Денис тем временем сидел в машине. Уже трижды предлагал помощь — в ответ одно: «Сама справлюсь, не мешай».
В машине он рискнул спросить:
— Слушай, может, завтра вдвоём куда-нибудь? В кино, в кафе. Помнишь, как раньше?
— Завтра? А дети? — удивление в голосе Оли сменилось раздражением. — Мы же не можем их бросить!
— Им 12 и 5. Ваня уже бутерброды сам делает.
— Да, а заодно и квартиру подожгёт. Денис, ну ты серьёзно? Они вон обуться нормально не могут.
В ТЦ дети рванули к фудкорту. Оля перегородила путь рукой, как пограничник.
— Дома суп ждёт. От шаурмы потом живот болеть будет.
— Мам, ну это же выходной, — заныл Ваня.
— Я сказала. У нас тут не демократия.
Через полчаса Стёпа начал хныкать от голода. Ваня наотрез отказался мерить джинсы — Оля прикрикнула на него так резко, что у парня сразу пропало всякое желание общаться.
Такое бывало и раньше. Но именно сегодня Денис понял — хватит.
— Ты себя со стороны слышала?
— А ты? Оборзел совсем? — она резко повернулась. — Ты вообще что-нибудь слышишь, кроме своих новостей?
— Я слышу, как ты всех строишь с утра до ночи. Даже когда это никому не нужно.
— Потому что если я не буду — всё развалится!
— Всё уже развалилось, Оль.
Они уехали раньше, чем планировали. Денис молча вёл машину, Оля смотрела в окно, отвернувшись. Дети уткнулись в телефоны — слишком уж напряжённая атмосфера.
Денис даже не стал парковаться — просто остановился у дома. И не вышел из машины.
— Т— Ты куда? — Оля растерянно нахмурилась, когда он остался за рулём.
— Надо подумать, — Денис глухо вздохнул, не глядя на неё. — Я муж, а не тумбочка.
