— Я не хочу к папе… Тётя Света сказала, что папа меня больше не любит, — Ваня обхватил колени и спрятал лицо в складках пижамы.
Наталья замерла. Всё в комнате оставалось привычным: мятая пижама с космонавтами, рюкзак с машинками в углу, куртка на спинке стула. Только вот сын не носился по квартире, как угорелый, а сжался в комок, будто пытаясь исчезнуть.
Сегодня он должен был поехать к отцу, но вдруг уперся. В последнее время он всё реже радовался этим поездкам. Наталья пыталась уговорить его, но мальчик неожиданно выдал: новая возлюбленная Дмитрия, Света, его обижает.
— Вань… — женщина осторожно присела рядом. — Расскажи мне, что случилось?
Он молчал. Потом поднял взгляд, и Наталья увидела в его глазах недетскую усталость. Будто перед ней сидел не шестилетний мальчишка, а взрослый, которому никто не верит.
— Я просто играл… Она разозлилась, потому что игрушка громко гудела. Тот робот, помнишь? Она забрала его и сказала, что у них скоро будет другой малыш, а папа про меня забудет. Что я… лишний. А если я кому-то расскажу, — он шумно выдохнул, — все подумают, что я вру. Потому что тётя Света скажет, что это неправда. А она взрослая. Ей поверят.
Он говорил сбивчиво, голос дрожал. Внутри Натальи вспыхнуло что-то острое — смесь ярости, страха и вины за то, что допустила такое. Горло сжало, будто кто-то вцепился в него пальцами.
Ваня отвернулся и начал ковырять ноготь в пододеяльнике. Наталья взяла его за руку.
— Я тебе верю. Знаешь почему? Ты у меня не врунишка. Ну, разве что когда печенье из шкафа таскаешь.
Он хмыкнул, но не улыбнулся.
— Папа выбрал её вместо меня…
— Папа просто ещё не знает правды, — твёрдо сказала Наталья. — Но он поймёт. Обязательно.
Когда Ваня уснул, она решила заварить чай. В тишине кухни всплыло воспоминание о том, как она впервые увидела Свету. Если это можно назвать встречей.
Год назад в личку ей написали с фейкового аккаунта: «Здравствуйте. Не стану представляться, просто знайте — я желаю вам добра. Если интересует, где ваш муж проводит вечера, приходите в среду в семь на Репина, 12. Столик у окна».
Тогда Наталья гадала, кто скрывается под маской «доброжелателя». Теперь она знала: это была Света. Доброжелательница с душком.
В тот вечер она всё увидела. Дмитрий напротив Светы. Их руки, сплетённые на столе. Поцелуй в щёку. Потом он мямлил что-то про деловые переговоры, про просто знакомую, в конце — про «ничего серьёзного».
Но Наталья не смогла простить измену.
Они расстались. Но Ваня остался. Как и Света, вскоре ставшая женой Дмитрия.
Её образ был безупречен: вежливость, слащавая доброта, умение обращаться с детьми. Всё в одном лице. Она даже дарила Ване подарки: конструкторы, фигурки динозавров, однажды — огромного плюшевого медведя.
Но эти подарки были не для мальчика, а для Дмитрия. Света боролась не за детскую любовь, а за внимание мужчины. Её ласка была ложкой дёгтя, улыбка — крючком. И теперь, когда терпение кончилось, а на горизонте замаячил её собственный ребёнок, Света сбросила маску.
Она ошиблась в одном: Наталья могла уступить мужа. Но не чувства сына.
На холодильнике висел список дел, но ей было не до того. Оставалось ещё одно важное дело — поговорить с Дмитрием.
Она долго смотрела на экран, прежде чем нажать вызов. Гудки казались бесконечными. Когда бывший муж ответил, в голосе сквозило раздражение. Ночь на дворе.
— Что-то срочное?
— Срочное. Надо поговорить. О Ване.
Дмитрий сразу напрягся. Это чувствовалось даже через трубку.
— Что с ним? Заболел?
— Нет. Он не хочет больше к вам ездить. Говорит, Света твердит ему гадости. Что ты его больше не любишь. Что у тебя будет другой ребёнок, а про него ты забудешь.
На том конце молчание. Потом Дмитрий заговорил резко, с обидой, будто его самого обвиняли в этой грязи.
— Наташа, ну хватит! Ты серьёзно думаешь, что я поверю в эту чушь? Опять начинаешь. Опять лезешь в мою жизнь и отношения через ребёнка!
— Я не лезу. Я его мать. И я его слушаю. А ты, похоже, нет, — твёрдо сказала Наталья. — Он боялся тебе сказать. И, видимо, не зря.
— Ты просто используешь его! — выпалил он. — Хочешь, чтобы он перестал с нами общаться. Чтобы я вину чувствовал и бегал за тобой. Это жесть, Наташа. Просто жесть.
Она сжала кулаки, боясь, что разговор перерастёт в скандал. В висках стучало.
Вот он, Дмитрий. Не худший отец, но вечно с этими подростковыми закидонами: все вокруг враги, весь мир против него. Он мог быть нежным с сыном, да. Но стоило заговорить о Свете — и его мозг отключался.
— Я говорю о сыне. О том, что его травят. А ты слышишь только себя. Света ему втирает, что он тебе не нужен. Что он лишний. Это нормально, по-твоему?
— Она бы так не сказала. Никогда. Она… Она старается. Ты её просто ненавидишь. Тебе обидно, что я ушёл. Вот и придумала, как отыграться.
— Отыграться? — переспросила Наталья. — При тебе она милашка, а без тебя… Ты хоть раз слышал, как она говорит со мной наедине?
Он не слышал. Конечно, не слышал. Даже если бы Света делала это при нём, он бы нашёл оправдание.
— При людях — скромница, глаза в пол, улыбочка. А как остаёмся вдвоём — другое кино. «Он выбрал меня». «Это ты его не удержала». «Разведёнка с обузой». Я слышала это. Много раз.
— Не верю. Света не такая.
— Очень даже такая, Дима. Просто ты не хочешь видеть. А я вижу. И ладно бы это касалось только меня… Но сына я ей не прощу.
В голове всплыло воспоминание: случайная встреча в торговом центре, когда они столкнулись у примерочной. ДмитриОни стояли молча, пока Ваня не потянул их за руки, и тогда Наталья и Дмитрий одновременно шагнули вперёд, уже не враги, а родители, которые наконец-то увидели правду.
