— Мама, если ты не примешь мой выбор, я уйду. Навсегда…
Иван шагнул в вагон электрички, огляделся. Свободных мест полно — бери любое. Устроился у окна. Двери с грохотом разъезжались, пропуская новых пассажиров.
Напротив уселись пожилые супруги. Женщина зашуршала пакетом, достала пару пышных плюшек, и они принялись завтракать. В воздухе поплыл аромат свежей выпечки. Иван вежливо отвернулся к стеклу.
— Молодой человек, возьмите, — протянула ему булку соседка.
— Спасибо, не надо, — улыбнулся он.
— Да ладно, ехать ещё долго.
Иван взял угощение, откусил. Какая же она вкусная! Из динамиков донесся хрипящий голос: «Отправление через… минут… Поезд следует до… без остановки на… Повторяю…»
— Что он сказал? Какие станции пропускаем? — забеспокоилась женщина.
Иван пожал плечами. Ему до конечной — не вслушивался.
— Говорила же, надо было на обычной ехать, со всеми остановками! — начала она пенять мужу. — Теперь что? Придётся выходить раньше и ждать следующий…
Она успокоилась лишь после слов соседа — их станцию не пропустят. Спор стих. Иван доел плюшку, уставился в окно. За стеклом мелькали деревья, солнце пробивалось сквозь молодую листву, промелькнули станции. В вагоне стало душно, под гимнастёркой спина покрылась испариной.
Он представлял, как войдёт в дом, как мать кипится ему навстречу, как встанет под горячий душ… Скорее бы скинуть форму, натянуть джинсы, кроссовки, забыть про подъёмы и построения. Казалось, проспит сутки на диване, а утром найдёт под полотенцем стопку румяных оладий…
*«Интересно, как там Настя? Всего год прошёл — вряд ли изменилась…»* Перед глазами всплыл образ хрупкой девчонки с каштановыми волосами и серыми глазами. Она была младше, жила через двор, в этом году только школу заканчивала. Раньше он её не замечал — ну девчонка и девчонка.
В тот вечер, перед его отъездом, они сидели во дворе на лавочке. Мишка ругал Ивана за дурацкое решение — бросить институт и уйти в армию. Ванька его поддержал: «Если бы не мать, может, и я бы пошёл». Девчонки сокрушались, что компания распадается, но больше копались в телефонах.
А Настя, которую все считали малышкой, вдруг серьёзно сказала: «Я тебя ждать буду». Все замолчали, а она покраснела и смутилась.
— Вань, да у тебя невеста объявилась! — заржал Ванька.
— Ну вас! — Настя вскочила и убежала.
— Чего ржёшь? Пусть ждёт. Вернусь — женюсь, — полусерьёзно ответил Иван, толкнув приятеля так, что тот едва не слетел с лавки.
Настоящей причины своего поступка он не открыл никому. Поступил в институт, как хотел отец. Отучился до весны — и тут отец внезапно ушёл из семьи. Оказалось, у него другая женщина, ждущая ребёнка. Мир рухнул. Иван бросил учёбу и отправился в военкомат. Это был вызов.
Мать, конечно, плакала. Он пообещал: через год вернётся и решит, как жить дальше. Может, восстановится, но уже на заочном.
Год службы остался позади. Мысли о мести отцу потускнели. Соскучился по дому, двору, друзьям. Он всё сделал правильно. Впереди — жизнь.
На очередной станции супруги вышли, их места заняли парень с девушкой. Они молча сидели, держась за руки. Иван снова подумал о Насте. Год он вспоминал её слова и свой ответ. И это уже не казалось шуткой.
Электричка остановилась. Иван вышел, бодро зашагал к переходу. В детстве он любил слушать, как шаги отражаются от стен — будто сотни людей идут рядом. Оборачивался — никого. Отец смеялся: «Это эхо, сынок».
Он вышел на площадь, зашагал домой пешком. Хотелось вдохнуть родной воздух, размять ноги. У подъезда встретил соседку.
— Иван? Мать-то как обрадуется!
Лифт ждать не стал, взбежал по лестнице, перепрыгивая ступеньки. Нажал звонок, прислушался. Вдруг мать ушла? Не предупредил же…
Но дверь распахнулась. Мать всплеснула руками — то обнимала, то отстранялась, будто проверяла: не сон ли? Ругалась, что не предупредил, засуетилась на кухне. Пока она хлопотала, Иван ополоснулся под душем. На стиральной машинке лежали полотенце и одежда.
Джинсы оказались тесными, футболка коротковатой.
— Ты вырос! — ахнула мать. — Ничего, накормлю — схожу в магазин, куплю новое.
— Не надо, сойдёт, — Иван сел за стол.
— В чём ты ходить будешь? Так ни одна девушка не посмотрит.
Пока он ел, мать рассказывала новости.
— Твой Ванька в аварию попал. Месяца в больнице провалялся. Теперь в коляске. Врачи говорят, не ходить ему. Хорошо, что живой остался. Взял машину отца пьяный — и в столб. Хорошо, один был. Вот если бы с тобой в армию ушёл… — вздохнула она. — А Мишку давно не видела. Лена замуж вышла…
Ивану не терпелось спросить про Настю, но мать словно нарочно избегала этой темы.
Потом она ушла в магазин. Иван бродил по квартире, трогал вещи, привыкая к дому.
Мать вернулась через полтора часа. Он натянул новые джинсы, рубашку, старые кроссовки и отправился к Ваньке. Дверь открыла его мать. Ванька сидел в коляске, не обрадовался другу. Разговор не клеился. Иван спросил про Мишку — больше не о чем было говорить.
— Не заходит. В больнице пару раз был — и всё. — Ванька смотрел хмуро, будто ждал подвоха.
Иван пообещал зайти ещё и ушёл.
Мишка, наоборот, обрадовался, обнял. Иван спросил, что между ним и Ванькой. Из-за аварии?
— Да при чём тут авария? Сам всё узнаешь.
— Да что узнаю-то? Что случилось?
— Сказал — сам узнаешь. Хватит. Куда собираешься? Работать или в институт?
— Не знаю, — пробурчал ИИван крепче обнял Алёнку, глядя, как Настя готовит ужин, и понял, что никакие прошлые обиды не сравнятся с этим теплом — его семьи, его выбора.
