Голод сжимал нас в своих объятиях, но каждую ночь под луной он прятал мешок муки, который спасал наши жизни.
Меня зовут Людмила Иванова, а моего отца – Иван Петров. Он был человеком немногословным, но с несгибаемой волей. Я родилась в трудные послевоенные годы, когда нищета была таким же частым гостем, как зимняя стужа. В каждом доме не хватало самого необходимого. Нас было много детей, и мать, измождённая, изо всех сил старалась накормить семью тем немногим, что удавалось раздобыть. Отец работал в колхозе от утра до ночи, но платили мало, а порой и вовсе ничего.
Помню те тихие вечера, когда урчание пустых желудков заглушало разговоры. Мать смотрела в одну точку, стараясь скрыть отчаяние. А отец вставал среди ночи. Мы думали, что он просто выходит во двор или пьёт воду. Никто не спрашивал – были слишком малы, чтобы понимать, через что приходится проходить нашим родителям.
Спустя годы, когда жизнь стала полегче и на столе появился хлеб, мать открыла нам правду. В самые голодные времена отец тайком ходил к заброшенной мельнице. Каждую ночь, после изнурительного труда, он шёл несколько вёрст, чтобы под покровом темноты раздобыть мешок муки. Прятал его в сарае, и мать пекла из этой муки хлеб или варила кашу – так мы выживали.
Он никогда не жаловался. Не говорил о том, как рискует, как тяжело ему после долгого дня. Его руки, шершавые и сильные, были единственными свидетелями его жертв. Он не читал нам проповедей о надежде – он сам замешивал её в каждом куске хлеба. Это была не украденная мука – это была мука его отчаянной любви.
Мой отец спас нас от голода не громкими словами, а тихим подвигом, повторяющимся изо дня в день. Теперь, глядя на золотистые поля пшеницы, я вспоминаю его руки – сеявшие не только зерно, но и веру в сердцах детей.
*Самая крепкая любовь не всегда видна – иногда она прячется в тёплом хлебе и в молчаливой заботе.*
