Отец-герой
Ольга с пакетом продуктов медленно поднималась по лестнице на третий этаж, считая ступеньки. Так же они делали когда-то с сыном, возвращаясь из детского сада. Костя старательно повторял за ней, а через пару месяцев уже бойко считал сам. «Как быстро он вырос… Господи, только бы вернулся, только бы был жив…» — мысленно шептала она, словно молитву.
Этажом выше хлопнула дверь, раздались торопливые шаги. Ольга остановилась на площадке между вторым и третьим этажами, прижалась к стене.
— Здравствуйте! — весело бросила ей четырнадцатилетняя соседка Даша.
— Даша, стой! Шапку забыла! — донеслось сверху.
Девочка недовольно закатила глаза.
— Тепло же… Вечно она со своими причудами… — пробормотала себе под нос.
Мать сбежала вниз, сунула ей вязаную шапку.
— Вечером похолодает. С танцев — сразу домой, ясно?
— Ладно… — Девочка сунула шапку в карман и рванула вниз.
— Надень сейчас же! — крикнула ей вдогонку мать.
— Здравствуй, Оля. С работы? — соседка вздохнула. — Эта непоседа — вечно без шапки носится, а потом сопли по колено.
Они продолжили подниматься вместе. Ольга снова начала считать ступеньки, но соседка не дала сосредоточиться.
— Как сынок? Звонит?
— Нет… — Ольга тяжело вздохнула.
— Вот так всегда: растишь, растишь, а потом они вырастают — и будь добра, переживай. С сыном хоть полегче, а вот за дочь страшнее. Где она, с кем… А у неё в голове одни танцы да гулянки.
Ольга остановилась у своей двери. Пока копала ключи в сумке, соседка скрылась в своей квартире. В прихожей привычным жестом глянула на вешалку. Каждый день с замиранием сердца надеялась, что Костя вернётся. Но там болталась лишь её осенняя куртка.
Пакет поставила на тумбочку, начала раздеваться. Раньше Костя выбегал её встречать, тут же вываливая все новости.
— Подожди, дай раздеться, — устало просила она. — Пакет тяжёлый, не трогай.
Потом он подрос — и уже она звала его, просила отнести сумку на кухню, спрашивала про школу.
— Всё нормально, — отмахивался он, бросал пакет на стол и убегал в комнату.
Потом — институт, сессии, друзья… Возвращаясь с работы, Ольга редко заставала его дома. Новостями он делился всё реже.
«Может, кота завести? Будет встречать…» — мелькнула мысль. Но тут же забылась. Она перекусывала на скорую руку и садилась перед телевизором — смотрела новости.
Вглядывалась в мужчин в камуфляже. Лица наполовину скрыты масками. Глаза у всех разные, но взгляд один — усталый, спокойный, но упрямо смотрящий в камеру. Родные увидят, узнают, что живой. Один из них мог быть её сыном. Ольга верила — узнает его сразу…
***
Четыре месяца назад
— Костя, ты дома? — крикнула она, заходя в квартиру.
— Дома… — Он неспешно вышел из своей комнаты.
— Что так рано? — Ольга прошла на кухню, Костя поплёлся следом. — Голодный? — Она начала раскладывать продукты по полкам. Костя сел за стол.
— Чего молчишь? Что-то случилось? — Ольга замерла с пачкой творога в руке.
— Да нет, всё нормально, мам.
Но его напряжённый вид её насторожил. Она убрала творог в холодильник, сложила пустой пакет.
— Сырники завтра сделаю, — сказала, пристально глядя на него.
— Садись, — он кивнул на стул.
Сердце сжалось от тревоги.
— Ты меня пугаешь. В чём дело? На девчонку напоролся?
— Мам, я на СВО ухожу.
— К-как? — будто споткнулась. — Так сразу? Ты же даже в армии не служил…
— Не сразу. Просто не говорил. Сначала обучение, потом…
— Нет! — Она замотала головой. — Ты только институт окончил, работу нашёл… А я? Ты обо мне подумал? У меня ведь только ты… Почему?
— Война, мам. Я не могу в стороне сидеть. Я здоровый, сильный, образование подходящее.
— Ты не мужик ещё, ты мальчик! Тебе всего двадцать три!
Но встретив его твёрдый взгляд, замолчала. Глаза затуманились слезами.
— Когда? — спросила, и слёзы покатились по щекам.
— Завтра. Мам, прости, но я не могу, когда другие…
Она бросилась к нему, обняла.
— Не пущу…
— Я уже решил. — Костя осторожно отстранил её.
Потом немного успокоились. Долго говорили. Костя пытался объяснить.
— Помнишь, я как-то спросил про отца?
— Тебе лет пять было…
— И что ты сказала?
Ольга покачала головой.
— Ты сказала, что он был военным, героем, погиб в операции.
Конечно, она помнила. А что ещё могла сказать? Что влюбилась в студенческие годы, а когда сказала о беременности, он испугался, уговаривал сделать аборт. Мол, учёба, карьера…
Она тянула, не решалась. А потом призналась матери. Та покричала, но аборт не позволила. За это Ольга была ей благодарна. Потом.
Сергей сказал, что раз она решила сама, то пусть и разбирается сама. Он не готов жениться, не готов быть отцом. Они расстались. Она родила, взяла академ. Мать работала, ребёнка не с кем было оставить.
Сколько слёз, сколько боли… Ждала, надеялась, что Сергей одумается, вернётся. Были ссоры с матерью, взаимные упрёки. Потом как-то устоялось.
Что она могла сказать сыну, когда он подрос? Что отец оказался трусом? Бросил их, даже не взглянул на сына? Не могла. Вот и придумала сказку про героя. Думала, когда вырастет — сама расскажет правду. Но Костя поверил. В школе писал сочинения про отца-героя. Подробности придумывать не пришлось — военная операция, тайна.
Разве она могла представить тогда, что начнётся СВО? Все думали — после той страшной войны больше такого не будет.
Перед отъездом, когда они до ночи сидели, Костя не говорил высоких слов, что хочет быть как отец. Он спросил:
— Это правда? Про отца?
Она испугалась. Сейчас нельзя было сказать правду.
— Да,И вот теперь, глядя в окно, как двое самых важных мужчин в её жизни вместе идут к подъезду, Ольга понимала — главное, что они живы, а остальное как-нибудь уладится.
