Мать-героиня
Лена с тяжёлым пакетом из «Пятёрочки» медленно поднималась на третий этаж, автоматически считая ступеньки. Так же когда-то они учились считать с сыном, возвращаясь из садика. Алёшка сначала копировал её, а через пару месяцев уже бодро щёлкал цифры. «Как же быстро летит время… Господи, только бы вернулся, только бы живым…» — прошептала она про себя, как заклинание.
Наверху хлопнула дверь, по лестнице застучали быстрые шаги. Лена прижалась к перилам, пропуская соседей.
— Здрасьте! — бодро бросила ей рыжая Светка, дочь соседки.
— Света, стой! Шапку забыла! — донёсся сверху голос её матери.
Девочка закатила глаза и нехотя вернулась.
— Да тепло же! Ну сколько можно! — буркнула она, но без злости.
Мать сбежала вниз, сунула ей в руки розовую вязаную шапочку.
— К вечеру похолодает. И смотри, после тренировки сразу домой!
— Лааадно… — Светка сунула шапку в карман и помчалась вниз.
— Не «ладно», а надень сейчас! — крикнула ей вдогонку мать, затем вздохнула и повернулась к Лене. — Привет, Лен. С работы? Эх, эта моя оболтуска — ветер в голове, вечно без шапки носится, а потом сопли по колено…
Они вместе пошли вверх. Лена снова начала считать ступеньки, но соседка не дала сосредоточиться.
— Сын как? Хоть звонит?
— Нет… — выдохнула Лена.
— Ну да… Растим их, растим, а потом они вырастают — и сиди, переживай. Сыновья — это одно, но с дочками вообще кошмар: убежит куда-нибудь, а ты гадай, с кем она и где. А у моей только волейбол на уме…
Лена остановилась у своей двери. Пока копалась в сумке в поисках ключей, соседка уже скрылась за своей. Войдя в квартиру, она машинально глянула на вешалку — как всегда, с тайной надеждой. Но висела там лишь её поношенная весенняя куртка.
Пакет шлёпнулся на табуретку в прихожей. Раньше Алёшка выскакивал встречать, сразу выпаливая все новости:
— Мам, дай раздеться сначала! — устало говорила она. — И не трогай пакет, тяжёлый.
Потом он подрос — и уже она звала его, просила отнести продукты на кухню, заодно расспрашивая про школу.
— Всё нормально, — отмахивался он, бросал пакет на стол и исчезал в своей комнате.
Потом институт, свои дела… Теперь, возвращаясь с работы, она редко заставала его дома. А уж новостями он и вовсе почти не делился.
«Может, кота завести? Хоть кто-то будет встречать…» — мелькнуло в голове. Но мысль тут же испарилась. Лена на скорую руку перекусила и уткнулась в телевизор — смотрела новости, вглядываясь в лица мужчин в одинаковой форме. Половину лиц скрывали маски, но глаза… Глаза у всех были уставшие, но с надеждой. Может, среди них Алёшка? Она верила, что узнает его сразу…
***
Четыре месяца назад
— Алёш, ты дома? — крикнула Лена, заходя в квартиру.
— Дома. — Он вышел из комнаты, лицо странно напряжённое.
— Что так рано? — Лена прошла на кухню, он потопал следом. — Голодный? — Она начала раскладывать продукты по шкафам. Алёшка сел за стол.
— Ты чего молчишь? Что случилось? — Лена замерла с пачкой творога в руке.
— Да ничего. Всё ок, мам.
Но его вид её насторожил. Она убрала творог в холодильник, свернула пустой пакет.
— Сделаю сырники на завтрак… — говорила она, не сводя глаза с сына.
— Садись. — Он кивнул на стул. Лена опустилась, и сердце тут же ёкнуло.
— Ты меня пугаешь. Ну что у тебя? Девушка бросила?
— Мам, я на СВО ухожу.
— Ч… что? — голос её споткнулся. — Как так? Ты же не служил…
— Не сразу. Я просто не говорил. Сначала обучение, потом…
— Нет! — она замотала головой. — Ты только институт закончил, работу хорошую нашёл… А я? Ты подумал обо мне? У меня кроме тебя никого! Ты не можешь так! Почему?!
— Война, мам. Я не могу сидеть сложа руки. Я здоровый, сильный, образование подходящее…
— Ты не «мужик», ты мальчишка! Тебе двадцать три!..
Но тут она замолчала, встретившись с его твёрдым взглядом. Слёзы подступили к глазам, лицо сына расплылось. Она быстро моргнула.
— Когда? — спросила она, и капли покатились по щекам.
— Завтра. Мам, я не могу просто… когда другие…
Она вскочила, обхватила его.
— Не пущу!..
— Мам, я уже решил. — Он осторожно высвободился.
Потом они сидели, говорили. Алёшка пытался объяснить.
— Помнишь, я как-то спрашивал про отца?
— Тебе лет пять было…
— И что ты мне ответила?
Лена покачала головой.
— Ты сказала, что он был военным, героем, погиб в операции.
Конечно, она помнила. А что ещё можно сказать? Что влюбилась в студента, он испугался, уговаривал на аборт? Что ушёл, даже не взглянув на сына? Нет, лучше пусть верит в героя.
Разве тогда она думала, что будет война?
Перед отъездом Алёшка вдруг спросил:
— Это правда? Про отца?
Она замерла. Сейчас правду сказать — значит ударить его перед самым уходом.
— Да, — прошептала она. — Ты можешь им гордиться.
Он будто облегчённо вздохнул.
…Долго не было вестей. Потом короткий звонок: «Всё нормально. Люблю. Вернусь». И бесконечное ожидание.
Если бы знать, она придумала бы что-то другое. Что отец — пожарный, полицейский… Но тогда хотелось, чтобы сын не чувствовал себя обделённым.
***
Прошло ещё несколько недель. Однажды Алёшка позвонил: «Скоро приеду».
— Когда? — только и смогла выдохнуть Лена.
— Скоро.
Главное — жив.
Она вымыла квартиру, закупила еды. Но когда раздался звонок, всё равно не была готова. Открыла дверь — и не узнала сына. Повзрослевший, другой. Бросилась обнимать, не заметив человека за его спиной. Когда отстранилась — увидела костыль.
— Ты ранен?!
— ПустяОна схватила его за руку, втащила в квартиру, а потом увидела за его спиной знакомые глаза — и поняла, что жизнь преподнесла им всем ещё один шанс, и теперь всё зависит только от них.
