**Дневник Таисии.**
Всегда просыпалась раньше будильника — будто часы встроены в самое нутро. Умывалась, ставила чайник, нарезала хлеб. Когда Виктор входил на кухню, свежевыбритый, с пряным шлейфом одеколона, на столе уже дымилась яичница или каша, лежал сыр, колбаса, кружка крепкого кофе. Сама же обходилась глотком эспрессо и ломтиком сыра без хлеба.
Тридцать лет вместе. Выучили друг друга до молчаливой синхронности: взгляд, жест, даже тембр дыхания говорил больше слов. «Задерживаюсь», «Спасибо», «До вечера» — обмен фразами сведён к минимуму.
— Спасибо, — бросал Виктор, допивая кофе, и выходил, не целуя её в щёку, как раньше.
Он работал инженером на автомобильном заводе, уезжал на другой конец Москвы через вечные пробки. Таисия преподавала в университете в двух остановках от дома, ходила пешком в любую погоду — хоть в ливень, хоть в метель. Высокая, подтянутая, в строгих брючных костюмах, седая коса уложена улиткой. Никакого макияжа, кроме обручального кольца.
Студенты её побаивались. Редко улыбалась, но была справедлива: если честно признавался, что не выучил, но старался — вытягивала на четвёрку. А вот за шпаргалки — сразу двойка. Ложь чувствовала кожей.
Однажды в столовой услышала, как две первокурсницы обсуждали её:
— Ну и паучиха! Если бы не кольцо, подумала бы — старая дева.
— Да у неё муж есть, кстати, видный ещё мужик.
— И что он в ней нашёл? Одевается, как тётка из ЖЭКа…
Таисия допила компот, встала, посмотрела на них. Девчонки сгорели со стыда.
Дома, пока тушила говядину в горшочках, Виктор вдруг вернулся не на машине. Поставил её в другом месте.
— Таня, садись.
Она поняла — что-то не так. Он избегал взгляда, мял салфетку.
— В общем… Я полюбил другую. Ухожу.
Пальцы сцепились в замок до хруста. Слышала, как шуршат вешалки в шкафу, как звякает молния чемодана. Как он, кряхтя, надевает ботинки. Ждала: сейчас вернётся, скажет «Прости, дурак был». Но дверь захлопнулась.
Горшочки с мясом отнесла новым соседям — пожилой паре. Но квартиру купили молодые: Сашка, парикмахер, и её Ваня, недавно овдовевший.
— С новосельем, — буркнула Таисия.
Ночь проплакала, утром — на работу. Вечером не готовила, тупо смотрела телевизор.
Сашка принесла пирог. Болтливая, навязчивая, но… не раздражала.
— Вам надо волосы красить! И стричь! — упрямилась та.
Через неделю Таисия сдалась. Сашка отрезала косу одним движением.
— Не бойтесь, теперь вы — огонь!
В зеркале — незнакомая женщина: светлая каре, яркие губы. Купили с Сашой платья, блузки. Комплименты сыпались как из рога изобилия.
А весной во дворе её догнал Виктор. Похудевший, в помятом пиджаке.
— Таня… Я хочу вернуться.
Она впустила его. Пусть моет полы, ходит в магазин. Рубашки — гладит сам.
Ночью слышала, как ворочается на диване. Иногда хотелось протянуть руку, сказать: «Всё хорошо». Но тридцать лет предательства не стираются одной фразой.
Пусть помучается. А там — посмотрим.
