— Не бойся, ненадолго задержусь. Недельку поживу, пока жильё не найду. Надеюсь, не выгонишь? — сказала сестра.
Валентина поставила на стол завтрак и пошла будить внучку. Восемнадцатилетняя Даша обожала поспать подольше.
— Даш, вставай. В универ опоздаешь.
Девушка невнятно буркнула и натянула одеяло на голову.
— Опять за компьютером до рассвета сидела? Ложилась бы вовремя — и вставать легче. Ну-ка, поднимайся! — Валентина стащила с внучки одеяло.
— Ну, бабуль… — проворчала Даша, но всё же поднялась, зевнула и потянулась, вставая на цыпочки.
— Давай живее, чай остынет, — торопливо сказала Валентина и вышла из комнаты.
— Меня всё достало, — сквозь зубы пробормотала Даша, плетясь за ней.
— Я всё слышу. Кто тебя достал? Уж не я? — Валентина резко обернулась, и внучка врезалась в неё. — Ещё раз услышу — обижусь. Не нравится — можешь к матери переехать.
— Прости, бабуля. — Даша чмокнула её в щёку и рванула в ванную.
«Лисёнок», — покачала головой Валентина. «Обычное утро. Так, глядишь, и жизнь пройдёт», — подумала она. «Сейчас Дашу в универ отправлю и сама за работу сяду. Хорошо, хоть удалёнка есть. На одну пенсию бы не вытянули».
Она села за стол и отломила кусок вчерашней ватрушки.
— Ба, я же сказала, что по утрам не ем, тем более ватрушку, — раздался позади недовольный голос. — Чай выпью, а ватрушку не буду. — Даша села напротив и упрямо скрестила руки.
— Тогда возьми с собой. Кость да кожа. Ешь, я сказала. Целый день потом голодная будешь шататься.
Даша вздохнула и откусила, скривившись, будто ела горькую редьку.
Так было каждое утро. Лишний кусок приходилось внутрь впихивать уговорами и ультиматумами. Чёртова мода на худобу.
— Молодец. — Валентина забрала чашку и тарелку, чтобы Даша не успела подсунуть недоеденный кусок, и отнесла в раковину.
Внучка допила чай залпом и юркнула из-за стола.
Не успела Валентина помыть посуду, как из прихожей донёсся шум. Она поспешила туда.
— Так и знала, что выйдешь. Хватит за мной ходить, я не маленькая. Я нормально оделась, видишь? — Даша застегнула куртку и обмотала шею шарфом. Опережая бабушку, добавила: — Шапку не надену.
— Только не задерживайся, а то я занервничаю. А в моём возрасте волноваться вредно, — сказала Валентина уже вслед убегающей внучке.
Вздохнув, она закрыла дверь и заглянула в Дашину комнату. Опять постель не убрана. Бороться с этим было бессмысленно, как и заставлять её носить шапку. Даже если и надевала — через пять минут снимала и прятала в рюкзак. «Ладно, кто ещё её избалует, как не бабушка», — подумала Валентина, поправляя покрывало.
Она уселась за компьютер, но тут раздался звонок в дверь. Взглянув на часы — двенадцать — она сняла очки и протерла глаза. Звонок повторился, уже настойчивее.
Валентина открыла и увидела ухоженную женщину неопределённого возраста, одетую дорого и стильно, с ярко-алой помадой на губах. Их взгляды встретились, и женщина улыбнулась. Валентина скорее догадалась, чем узнала её.
— Татьяна?! — ахнула она.
Женщина улыбнулась ещё шире, обнажив слишком белые и ровные зубы.
— Думала, узнаешь или нет, — сказала сестра. — Впустишь? Или так на пороге стоять будем? — Татьяна подхватила чемодан и объёмную сумку.
— Заходи. — Валентина посторонилась, всё ещё не веря глазам. — Откуда?
— Оттуда, — старшая сестра вкатила чемодан в прихожую, заняв почти всё пространство. — Решила вернуться. Хватит по чужим углам скитаться, пора и честь знать. А у тебя всё как раньше. — Её цепкий взгляд скользнул по потёртым обоям и потрёпанному линолеуму.
— Насовсем? — спросила Валентина, запирая дверь.
— Не бойся, ненадолго. Недельку поживу, пока квартиру не найду. Надеюсь, не выгонишь? — Она сказала это не как вопрос. — Ты одна? Замуж так и не вышла? — Татьяна хрипловато рассмеялась.
— Внучка со мной. В универе сейчас.
— Ого, взрослая уже. А дочь где?
— С мужем живёт. Раздевайся, чай поставлю. Прости, не ждала тебя, к чаю только вчерашняя ватрушка. Будешь? — крикнула Валентина с кухни.
— Конечно, — усмехнулась Татьяна.
***
Они никогда не были близки, да и десять лет разницы давали о себе знать. Говорят, сёстры всю жизнь спорят, кого родители любили больше. Татьяна всегда свысока смотрела на младшую, будто говоря: «Я не просила тебя рожать».
Валентине казалось, что родители любили старшую больше. Татьяна забирала всё внимание и подарки. Ей покупали новое — она же старшая. Валентина донашивала её обноски.
Часто из-за этого вспыхивали ссоры.
— Мам! Она взяла мою кофту без спроса и испачкала! — кричала Татьяна перед школой.
— Не брала я твою кофту! Она мне на три размера велика! Сама испачкала, а на меня сваливаешь! — защищалась Валентина.
Татьяна лезла в драку, а младшая пряталась за маму.
— Успокойтесь. Куплю тебе новую кофту, только не деритесь, — обещала мать.
Татьяне только этого и надо было. Она победно смотрела на сестру, показывала язык и швыряла старую кофту.
Когда Татьяна сразу после школы вышла замуж, Валентина обрадовалась — теперь всё будет её. Но нет. Старшая приходила и выпрашивала деньги то на пальто, то на «ужасно модные» сапоги. Мама, конечно, давала. А на Валентину снова не хватало.
Через год Татьяна развелась и тут же вышла за питерского бизнесмена. Бывала редко, но денег в семье от этого не прибавилось. ВаИ когда Валентина однажды утром заварила чай в Дашиной любимой кружке, она вдруг ясно поняла, что простить — значит наконец освободиться.
