Ты сама виновата, мама
Надежда жарила котлеты, когда раздался звонок в дверь. Она вышла из кухни, собираясь открыть.
— Мам, это ко мне, — остановил её голос дочери. — Я сама.
— Ладно. Я же не знала…
— Ну чего стоишь? Иди, занимайся своими котлетами, — буркнула дочь, обернувшись у порога.
— Какие «свои»? Я на рынке фарш брала…
— Мам, заткнись уже. — Дочь закатила глаза.
— Так бы сразу и сказала. — Надежда вернулась на кухню, прикрыв за собой дверь.
Подошла к плите, выкрутила газ. Постояла, сняла фартук и вышла.
В прихожей дочь натягивала куртку. Рядом — Денис, её кавалер, смотрел на неё влюблённо.
— Здравствуй, Денис. Куда это собрались? Остались бы ужинать.
— Добрый вечер, — улыбнулся парень и вопросительно глянул на Алину.
— Нам некогда, — отрезала та, даже не взглянув на мать.
— Ну хоть перекусите? Всё уже готово, — повторила Надежда.
Денис замялся.
— Нет! — резко бросила дочь. — Пошли. — Взяла его под руку, распахнула дверь. — Мам, закроешь?
Надежда подошла к двери, но не захлопнула до конца, подслушав разговор на лестнице.
— Чего ты с ней так? Пахнет вкусно, я бы не отказался…
— Да брось. В кафешке поедим. Надоели её вечные котлеты, — проворчала Алина.
— Как они могут надоесть? Твоя мама — кудесница, я бы их хоть каждый день, — пробормотал Денис.
Что ответила дочь, Надежда не разобрала. Голоса затихли внизу.
Она закрыла дверь и зашла в комнату. Муж сидел перед телевизором.
— Игорь, идём ужинать, пока не остыло.
— А? Ладно. — Он поднялся с дивана, прошёл мимо, уселся за стол.
— Что сегодня? — спросил уже тоном, будто начальник на планерке.
— Гречка с котлетами, винегрет, — ответила Надежда, снимая крышку со сковороды.
— Сколько можно? Я жареное не ем, — буркнул Игорь.
— Я их под крышкой тушила, почти как паровые. — Она замерла с крышкой в руке.
— Ладно, давай. Но в последний раз.
— В нашем-то возрасте диеты — себе дороже, — заметила Надежда, ставя перед ним тарелку.
— В каком «нашем»? Мне всего пятьдесят шесть. Для мужика — самый расцвет! — Он наколол котлету, откусил половину.
— Что за сговор сегодня? Алинка сбежала, ты капризничаешь. Может, вообще перестану готовить — посмотрим, как запоёте. Думаете, в «Макдаке» вкуснее кормят?
— Да и не готовь. Тебе бы тоже лишнее сбросить. Скоро в дверь боком проходить будешь. — Игорь доел котлету и взялся за вторую.
— То есть я толстая? А я-то гадала, с чего это ты вдруг за ЗОЖ взялся. Джинсы новые, куртка, лысину бритвой голишь. Для кого стараешься? Уж точно не для меня. Ну-ка, есть с кем сравнить? — фыркнула Надежда.
— Да дай поесть спокойно! — Игорь ткнул вилкой в гречку, но так и не поднёс ко рту. — Подай кетчуп.
Надежда достала банку из холодильника, шлёпнула её на стол перед мужем и вышла. Её тарелка так и осталась нетронутой.
Она закрылась в комнате дочери, села на кровать. Глаза застилали слёзы.
«Готовишь, стараешься, а им хоть бы хны. Всё для них, а в ответ — плевок в душу. Муж молодёжничает, налево смотрит. Дочь смотрит, как на служанку.
Пенсия — значит, можно третировать? Я бы работала, да кто ж берёт в наши годы? Опыт не нужен, подавай им юных недоучек…
Встаю ни свет ни заря, хоть и не надо, чтоб завтрак был. Кручусь целый день, присесть некогда. Сама виновата — разбаловала. Вот и сели на шею, свесив ноги». — Слёзы катились по щекам. Надежда смахивала их ладонью, стараясь не всхлипывать.
Раньше она думала — у них хорошая семья. Не идеал, но и не хуже других. Дочь в институте, учится. Муж не пьёт, зарплату приносит. Дом — полная чаша, уют, еда вкусная. Чего ещё надо?
Она подошла к зеркалу, всмотрелась. «Ну да, поплыла, но не до безобразия. Зато морщины не так видно на полных щеках. Готовить люблю, умею. А им, выходит, не надо. Раньше волосы укладывала, макияж делала. А теперь — хвост да фартук. ПраНо в тот вечер, когда муж, уставившись в телевизор, в сотый раз попросил «чего-нибудь перекусить», Надежда вдруг протянула ему пачку доширака и громко хлопнула дверью спальни, а утром первым делом записалась в спортзал и купила билет на курсы испанского, которые всегда мечтала освоить.
