**Прозрение**
— Лёш, — Катюшка вошла в комнату, придерживая что-то за спиной. Улыбка играла на её губах, а глаза светились, будто новогодние гирлянды.
Алексей тоже расплылся в улыбке, предвкушая подарок или хотя бы пирожок с вишнёвым вареньем.
— Ну, что там у тебя? — Он даже привстал с дивана, вытянув шею. — Давай, не томи душу!
— Вот. — Катя раскрыла ладонь, на которой лежал… что-то. Алексей ещё не разобрал, что именно, но улыбка уже начала сползать, как масло с горячей гречневой каши.
— Это что такое? — Он откинулся на спинку дивана, будто отстраняясь от внезапного «сюрприза».
— Посмотри же! — Катя шагнула ближе, не опуская руку. — Я беременна! — не выдержала она, и голос её задрожал от счастья.
*Беременна.* Это слово отозвалось в голове Алексей эхом. Улыбка исчезла. Он смотрел на Катю, как на незнакомку, будто перед ним стояла не она, а её двойник из параллельной вселенной.
Катина улыбка тоже потухла — медленно, как лампочка в подъезде после отключения света.
— Ты не рад? — Теперь её голос дрожал уже не от радости.
— Кать, мы же договаривались подождать! — Алексей зашипел, как чайник перед самым кипением. — Ты что, перестала пить таблетки?
— Один раз забыла, а потом… — Катя опустилась рядом на диван, но он тут же отодвинулся, будто боялся заразиться.
— О чём ты вообще думала? Тебе охота нянчиться с сопливым комком, не спать ночами? Да ты сама ещё ребёнок! — Он вскочил и зашагал по комнате, будто ища выход из ловушки.
— Я не буду делать аборт. Он уже есть. Чувствую, это мальчик. Будет похож на тебя, — прошептала Катя, и слёзы блеснули у неё на ресницах.
Алексей словно прирос к полу. Катя смотрела на него с упрямством, достойным героини русской сказки.
— Ладно, слушай… — Он сел рядом, обнял её. *Надо успокоить, уговорить по-хорошему…*
Но Катя резко сбросила его руку и встала.
— Я. Не. Буду. Делать. Аборт. — Каждое слово прозвучало, как гвоздь, забитый в доску.
— Да я ж ничего такого не сказал! Растерялся просто… — Он потянул её обратно, усадил на колени. — Дурочка ты моя, как же я тебя люблю…
— Правда рад? — Она вытерла слёзы кулачком.
— Конечно, — бодро ответил Алексей, хотя в голове уже считал: *девять месяцев… многое может измениться…*
Время шло, но ничего не менялось. Алексей начал сомневаться: а вдруг тест ошибся? Может, это глюк? Но через месяц Катю скрутило токсикозом. Она побледнела, похудела и смотрела на мясо, как на яд.
Раньше они каждый вечер куда-то тащились: то в кино, то в кафе, то к друзьям. Теперь Катю не вытащить — лежит, как мешок с картошкой, и ноет.
— Кать, у Витька день рождения в субботу… — Алексей заговорщически улыбнулся.
— Иди один, мне всё равно не высидеть, — буркнула она в стену.
*Ура!* Он и надеялся на отказ, но не ожидал, что так легко отболтается.
На дне рождения он отрывался по полной: шутил, пил, смеялся. Вернулся под утро. Катя лежала в той же позе — лицом к стене.
Потом у неё стало расти пузо. Она ворочалась, кряхтела, мешала спать, а ещё — отшивала его при попытках приблизиться. Алексей злился, и его раздражение росло вместе с её животом.
— Когда уже женишься? — спросила мать, когда он заскочил к ней. — И имя сыну придумал?
— Данила. В честь её отца. Мам, ну какая свадьба при пузе?
— Можно же просто расписаться! Я же тебя предупреждала…
— Хватит! Нигде покоя нет! — Он хлопнул дверью.
По дороге домой зашёл в бар. Пришёл, рухнул на кровать — и тут Катя начинает его тормошить:
— Лёш! Проснись!
— Чё тебе? — проворчал он, не открывая глаз.
— Мне плохо… Тянет живот, поясницу ломит…
— Скóру вызывать? — Он нащупал телефон, но тот был разряжен. — Такси вызову, одевайся.
В прихожей Катя сидела в плаще, с огромной сумкой у ног.
— Документы взяла? Поехали.
В такси Катя сжимала живот и стонала. Алексей приободрял её сквозь собственную панику.
В роддоме акушерка тут же отшила его:
— Папаша, иди домой! Позвонишь потом.
Через четыре часа родился мальчик. Алексей, оглушённый, поехал к маме.
— Ну что, папуля, поехали за подгузниками? — сказала она, и они скупили пол-«Детского мира».
Вечером Алексей отмечал с друзьями. Выпили, зашумели…
— А мы тут чего празднуем? — раздался за его спиной знакомый голос. На плечо легли тонкие пальцы.
— Натаха? — удивился он.
— Осторожнее, девочка, у него сын родился! — засмеялся друг.
Больше Алексей ничего не помнил. Проснулся в незнакомой комнате, с дикой тяжестью в голове.
— Эй, папаша, вставай, — Натаха сидела на краю, ухмыляясь.
— Я у тебя?
— Привезла. Ты остался верен жене, не переживай.
— Почему я голый?
— Люди спят голыми. Я соскучилась… — Она наклонилась, но он увернулся.
Через три дня Алексей с букетом, тёщей и матерью забирал Катю из роддома.
— Держи, папаша, — акушерка сунула ему свёрток. Он ожидал увидеть ангелочка с плаката, но внутри был красный сморщенный человечек. Никаких чувств, кроме недоумения.
Дома младенец орал без остановки. Катя укачивала его, падая с ног. Алексей злился, не спал, мечтал только о тишине.
Однажды после работы он встретил Натаху.
— Выглядишь, как зомби. Семейное счастье достало?
Он поехал к ней. Проснулся выспавшимся.
— Спасибо, Кать, — пробормотал он за завтраком.
— Я Натаха.
— А… ну лаАлексей посмотрел на Катю, потом на сына, который тянул к нему ручки, и вдруг понял, что единственное место, где он действительно хочет быть, — это здесь, с ними.
