У Степы была обычная семья. Мама с папой души в нём не замечали, как и он в них. По выходным вместе ходили в кино и на спектакли, зимой катались на коньках, летом отправлялись на Чёрное море. Собирали гальку, отец учил Степу нырять… Потом обанкротился завод, где он работал. И папа начал пить. А в пьяном угаре ругал Думу, олигархов, кричал, что страну разворовали. Все были виноваты в том, что он остался без работы.
Когда мать, устав от его пьяных тирад, просила отца пойти спать, он набрасывался на неё. В последнее время и вовсе начинал придираться без причины. Она отправляла Степу в комнату, но он всё слышал – крики, грохот разбитой посуды. Что он мог сделать?
Когда отец наконец засыпал, заполняя квартиру храпом и тяжёлым запахом перегара, мама приходила к Степе, часто засыпая с ним в его узкой кровати. Мальчик замечал синяки на её руках, а иногда и на лице. Утром отец валялся в ногах, клялся, что больше не поднимет на неё руку…
На рассвете мать тихо уходила. Протрезвевший отец отправлялся «искать работу», как он это называл. Степа оставался один, делал уроки. Учился он во вторую смену в третьем классе. Сам разогревал себе борщ, ел и шёл в школу.
К вечеру всё повторялось.
— Опять вчера буянил? — спросила соседка Людмила Петровна, жившая за стенкой.
— Да, — коротко кивнул Степа.
— Чего мать в полицию не звонит?
— Мне пора, опаздываю, — мальчик поспешил уйти.
— Беги, беги, — вздохнула женщина ему вслед.
Когда Степа вернулся из школы, мама готовила на кухне щи. Отца не было, и мальчик обрадовался. Сел за стол и стал рассказывать немудрёные школьные новости. Потом сказал, что без отца лучше, и хорошо бы, если б он больше не возвращался.
Мать посмотрела на него с укоризной.
— У него трудное время, сынок. Устроится на работу — всё наладится.
Но отец пришёл, с шумом раздеваясь в прихожей, роняя вещи и кряхтя. Мать сразу замерла, выглянула из кухни.
— Иди в комнату, — тихо сказала она, подтолкнув Степу.
Он сидел и слушал. Но сегодня было тише. Потом мать вскрикнула, что-то тяжёлое грохнуло на пол. Степа осторожно вышел и заглянул в кухню. Отец стоял, широко расставив ноги, глядя на распластанную на полу маму. Мальчик не сдержался, вскрикнул. Отец повернул голову, глаза налились кровью.
— Сынок, — хрипло сказал он.
Степа выбежал из квартиры и позвонил соседке. Его трясло. Людмила Петровна не сразу разобрала его слова, но вызвала полицию и скорую помощь. Приехали почти одновременно. Отца увезли в отделение, маму — в больницу. Степа ночевал у соседки.
Утром они поехали к матери. Та лежала в палате одна, вся в трубках. Она не просыпалась, даже когда Степа звал её и дёргал за руку. Врач увёл Людмилу Петровну в коридор, а мальчик остался с мамой.
Он будил её снова и снова. Устав ждать, Степа пошёл искать соседку. Дверь в коридор была приоткрыта. Он услышал, как врач говорил кому-то, что «она в коме и вряд ли очнётся, но нужно надеяться…» Мальчик испугался и убежал из больницы.
Людмила Петровна нашла его на скамейке в парке. До дома он проплакал всю дорогу. Соседка теряла терпение, пытаясь успокоить. Дома она спросила, есть ли у них родные?
— Бабушка в деревне, — ответил Степа.
— Далеко отсюда?
— На автобусе час с лишним, потом ещё два километра пешком.
— Дорогу помнишь?
— Я что, маленький? — обиделся мальчик.
— Завтра отвезу тебя к бабушке, — сказала Людмила Петровна.
Но утром ей позвонила дочь подруги, сказала, что та при смерти. Соседка растерялась.
— Проведу тебя до автовокзала и посажу в автобус. Извини, сама не смогу поехать. Ты уже взрослый.
На вокзале она попросила водителя присмотреть за Степой. Тот согласился. Мальчик поехал один. От монотонного гула двигателя и пережитого он быстро задремал. Казалось, только закрыл глаза — а его уже трясли за плечо.
— Просыпайся, приехали, — будила его женщина с соседнего сиденья.
Степа встал и вышел.
— Иди с остальными, не отставай, — крикнул ему водитель.
Мальчик кивнул. Люди быстро разошлись, на дороге он остался один. Стало страшно. Но светило солнце, под ногами шуршали опавшие листья. Степа зашагал, напевая для храбрости: «Белеет ли в поле пороша…» Раньше они пели её с мамой.
Впереди была деревня, потом посёлок с магазином, а дальше — бабушкина изба. Когда первая деревня осталась позади, кто-то свистнул. Степа оглянулся. У дороги на поваленном дереве сидели двое парней.
— Ты кто такой? К кому едешь? — спросил старший. — Незнакомый ты какой-то.
— К бабушке, — ответил Степа.
— А школу прогуливаешь?
— Бывает, — мальчик не стал объяснять.
— Сигарет есть? — просипел второй.
— Мама говорила, если курить начать рано, так и останешься сопляком, — сказал Степа.
Парни расхохотались.
— Умора! Мама говорила… А ну давай сюда рюкзак! — старший рывком сорвал его с плеч.
— Отдайте! — закричал Степа, но тот оттолкнул его и вытряхнул вещи.
На землю полетела одежда, книга, забытые бутерброды.
— Когда моя мамка с мужиками оставалась, меня на улицу выгоняла. Тебя тоже, чтоб не мешал? — старший скверно выругался, оба заржали.
Степа не стерпел. Мама в больнице, а они… Он бросился на них, но силы были неравны. Старший толкнул его, второй подставил подножку. Мальчик упал на спину, больно ударившись о камень.
— Деньги есть? — старший зло прищурился.
Домов вокруг не было видно. Степа попытался встать, но его снова повалили. Второй шарил по карманам.
— Тыща! Богатый! — радостно замахал он купюрой, которую дала Людмила Петровна.
ПНо тут раздался резкий свисток, и обидчики разбежались, оставив Степу одного на холодной земле, где он лежал, глядя в серое небо, и вдруг понял, что больше всего на свете хочет услышать мамин голос.
