Любовь до конца
Марина вышла из супермаркета, перехватила тяжёлый пакет и зашагала к дому. Купила всего ничего, а руки ноют. У подъезда замерла. «В окнах темно. Алинка опять сбежала куда-то. – Марина вздохнула. – Ну пусть только вернётся… Связалась с этим… Игорем – и учёба на второй план, прогулы. Преподаватели жалуются. А скоро ЕГЭ, институт. Вот только появись, я тебе устрою…» – злилась она, тяжело поднимаясь по лестнице.
В квартире Марина бросила пакет на кухонный стул. Оглядела плиту. «Ясно. Просила же картошку пожарить или гречку сварить. Убежала… Ну и что с ней делать?»
Резко скинула куртку, повесила в прихожей и вернулась на кухню. Хлопала дверцами, гремела кастрюлями – так Марина, раздражённая, готовила ужин, мысленно обещая серьёзно поговорить с дочкой, когда та вернётся.
Но Алёна не торопилась. Уже половина двенадцатого, а её нет. Марина металась по квартире, повторяя, как заклинание:
«Только появись… Вот приди, я тебе такое устрою, что не забудешь. Бьюсь как рыба об лёд, всё для неё, а она даже гречку сварить не может… Устала, всё одна. Думает, мне легко? Почти ребёнком была, когда одна с дочкой осталась. Неблагодарная… Мою судьбу хочет повторить? Пусть попробует, узнает, почём фунт лиха…»
Злость клокотала внутри. Хотелось что-нибудь швырнуть, лишь бы выпустить пар.
Когда в замке заскрежетал ключ, Марина обрадовалась, что дочь дома, и готова была простить всё. Но увидев её виноватое, но счастливое лицо, снова разозлилась.
«Где шлялась? Час ночи! А уроки? Скоро экзамены, а ты неизвестно где!» – кричала она, забыв о соседях.
«Я всё сделала…» – попыталась возразить Алёна.
«Молчи! Не перечь! Я тебя растила, думала, выучишься, работу найдёшь, заживём. А ты мои ошибки повторяешь!»
«Ничьи ошибки я не повторяю. Не кричи…» – огрызнулась Алёна. Глаза потухли, щёки порозовели.
«Ах ты…» – Марина еле сдержалась.
Огляделась, ища «оружие». Алёна хотела проскользнуть в комнату, но Марина схватила зонт с тумбочки и замахнулась.
«Мама!» – вскрикнула Алёна, закрывая голову руками.
От этого крика рука Марины опустилась. Зонт со стуком упал. Марина сгорбилась, будто из неё выпустили воздух.
«Я не знаю, где тебя искать, а ты… Что это у тебя?» – устало спросила она, опускаясь на табурет.
Алёна медленно убрала руки с головы, посмотрела на простое колечко с камушком на пальце.
«Это Игорь подарил», – тихо сказала она, робко взглянув на мать. Буря, кажется, прошла.
«Ты же школьница. Разве он не знает?» – Марина не отрывала взгляд от кольца.
«Знает. Но через два месяца я сдам ЕГЭ и…»
«Станешь взрослой? Пока живёшь со мной – соблюдай правила. Помогай по дому. Думаешь, можешь гулять ночами? А если забеременеешь?..» – Злость снова поднималась. Она понимала, что несёт чушь, но остановиться не могла.
«Мам, он меня любит», – отчаянно прошептала Алёна.
«Если бы любил – не вредил бы. И откуда он такой взялся…» – Марина замотала головой, из груди вырвался стон.
Ночью она ворочалась. Нервы не успокаивались. Тревожилась за дочь, не могла уснуть. Думала, как вернуть былую стабильность. Как её умница, отличница, гордость – связалась с таким? Накрутила себя так, что казалось – худшее уже случилось. В голове мелькали страшные картины. В отчаянии она позвонила подруге.
«Что случилось?» – хрипло спросила та, зевая. «Ты время видела?»
«Прости. Мне не с кем поговорить. Алёна…»
«Я же говорила – не трясись над ней. Что натворила?»
«Связалась с парнем, старше её. Учёба на нуле. Учителя жалуются. Стыд…» – в трубке раздался зевок. «Прости. Посоветуй, что делать». Марина замолчала, потом торопливо добавила: «Он ей кольцо подарил. Говорит о любви, а ей семнадцать. Сломает ей жизнь. Ты засыпаешь? Ладно, завтра позвоню». Она положила трубку.
Выговорилась – стало легче. Наконец уснула тревожным сном. Утром ситуация казалась не такой страшной. Марина решила действовать, пока не поздно. Но как?
Пока умывалась, грела чайник – думала, как достучаться до дочери, объяснить, что это не любовь, а юношеский бред. Заглянула в комнату. Алёна спала, подложив ладошку под щёку. Сердце сжалось. Вздохнула, прикрыла дверь, пошла одеваться.
Выходя, взяла свои ключи. Решение пришло внезапно. Она засунула связку в карман, порылась в куртке дочери, нашла её ключи и тоже убрала в карман. Затем достала запасные, оставшиеся от мужа, и заперла квартиру. «Пусть сидит дома. Завтра напишу записку в школу – скажу, что плохо себя чувствует. Зато никуда не денется». Ей казалось, это правильное решение. Вернётся – поговорит. Есть время подготовиться.
Если бы она знала, что из этого выйдет… Но после бессонной ночи мозг отказывался думать.
Алёна позвонила в девять, кричала, зачем её запёрли.
«Посиди, подумай. Приду – поговорим. Не мешай работать», – сухо ответила Марина.
Больше дочь не звонила. День тянулся мучительно. В голове крутились только обиды и упрёки.
Возвращаясь, Марина увидела толпу у соседнего дома. Остановилась.
К подъезду спешила соседка, ковыляя на больных ногах.
«Люда, что там?» – Марина кивнула в сторону толпы.
«Ой, Мариш…» – соседка замолчала, смотря с сочувствием. «Ты только не паникуй. Полицию и МЧС вызвали…»
«Да говори!» – раздражённо потребовала Марина. Сердце уже подсказывало – случилось что-то ужасное.
Солнце слепило, мешая разглядеть, из-за чего собрались люди.
«На крышу смотри. Не Алёна ли твоя там?» – соседка прикрыла глаза лаНа крыше, держась за руки, стояли Алёна и Игорь, а внизу Марина, сжимая кулон в кармане, поняла, что всё могло бы быть иначе, если бы она просто вовремя услышала свою дочь.
