— Бросила дитя и смылась… Ах ты, дрянь… Проспала, старуха… — Мария застонала, мотая головой.
В потрёпанном автобусе стояла духота. Через открытые окна врылся раскалённый тридцатиградусный воздух, но прохлады не было — только пыль с дороги. Народ дремал, размякший от жары.
Впереди замаячили позолоченные купола церквушки, к которой жались деревянные домики. Дальше виднелись крыши кирпичных пятиэтажек. Люди зашевелились, стали собираться. Кто проворнее — уже толпились у дверей, чтобы первыми вырваться на волю.
Лишь одна женщина сидела недвижно, уставившись в окно. Руки с проступающими венами лежали на коленях. Волосы, осветлённые с тёмными корнями, падали неровными прядями, подчёркивая бледность лица. Губы были сжаты, веки покрыты морщинами. Она выглядела так, будто жизнь её измотала, не оставив надежды.
Автобус дёрнулся в последнем усилии и остановился на площади у церкви. Народ теснился у выхода, торопясь наружу.
— Женщина, конечная! — крикнул лысеющий водитель, выглядывая из-за стекла кабины.
Она огляделась. В салоне, кроме неё и водителя, никого не осталось.
— Приехали, выходим, — повторил он.
Она подняла сумку, молча прошла по проходу.
— До свидания, — бросила, не оборачиваясь.
Двери захлопнулись. Женщина медленно пошла к домам. Вдруг ударил колокол, за ним полился перезвон. Она замерла, подняла голову, потом развернулась и направилась к церкви.
Цветы вдоль тропинки, прохлада и запах ладана внутри. Луч солнца пробивался через пыль, освещая пол. Она вошла, каблуки гулко стукнули по дереву. Огляделась и села на скамью.
— Вам плохо? Воды принести? — Рядом возникла девушка в платке, несмотря на жару. Глаза с искренним участием.
— Сейчас, — она скрылась, но тут же вернулась со стаканом. — Вот, из источника. Холодная даже в зной.
Анна взяла стакан. Вода была ледяная, до ломоты в зубах.
— Если что нужно — скажите, — девушка отошла к свечному ящику.
Анна допила, подошла к ней.
— Спасибо. Ты местная? Всех знаешь?
— Посёлок у нас маленький. Кого ищете?
— Марию… Белову.
— Это бабушка моя. Только она год как умерла. А вы кто ей? — Девушка вышла из-за прилавка. — Вы ведь Анна? Я Ольга…
***
**Восемнадцать лет назад**
Мария сидела на лавочке, щурясь от солнца.
— Мама… — раздался голос.
Перед ней стояла дочь, пропавшая больше года назад. В руках — свёрток с ребёнком и потрёпанная сумка.
— Вернулась… Так и знала, что так кончится. Насовсем или опять сбежишь? — буркнула Мария.
В соседнем окне шевельнулась занавеска.
— Идём в дом. Нечего перед людьми позориться.
Анна вошла, оставила сумку у двери, положила ребёнка на кровать.
— Мальчик или девочка? — равнодушно спросила Мария.
— Дочка. Оля.
— Так я и думала… — Мария вздохнула. — Видно, не сладко тебе в городе пришлось, коли ко мне приползла. Что делать-то будешь?
— Мам, давай не сейчас. Устала.
— Ладно. Молоко есть? — Мария окинула дочь взглядом. — Откуда ему быть… Ладно, схожу к Дуне, у неё коза.
— Смесь с собой привезла.
— Химией ребёнка травить будешь? — Мария махнула рукой и вышла.
Вернувшись, увидела, что Анна спит рядом с малышкой. Девочка кряхтела, пытаясь высвободиться из пелёнок. Только когда та расплакалась, Мария взяла её на руки.
— Ну что орёшь? Мамка твоя тут, спит. Видно, намаялась…
Она перепеленала внучку, накормила козьим молоком.
Ночью мать и дочь ругались шёпотом. Анна плакала, умоляла понять, Мария не могла успокоиться, выплёскивая обиды. Уснули под утро.
Разбудил детский плач. Мария вскочила.
— Анка! Ребёнок оратьНо когда она подошла к кровати, то обнаружила, что дочь исчезла, оставив лишь спящего ребёнка и записку с письменами, дрожащими от слёз: «Мама, прости, но я не смогу быть такой, как ты».
