Второе дыхание
Борис не был красавцем, как Вячеслав Тихонов. Работал простым инженером на тракторном заводе. Не пил, ну разве что по большим праздникам. Не курил. В браке двадцать два года — даже не заглядывался на других.
Дочь вышла замуж и уехала с мужем в Москву. Внуками не баловала. Борис не переживал — дети это хлопоты, гам и игрушки по всему полу. А ему привычнее тихие вечера с «Комсомолкой» перед телевизором. Ещё успеет с внуками повозиться.
Жена Зоя была идеалом: симпатичная, ухоженная, в доме — чистота и уют, ужин всегда готов, а по праздникам — домашний торт и мясо по-строгановски. Одним словом, жизнь удалась.
Он ехал с работы, щурясь от закатного солнца, предвкушая горячий ужин и отдых перед «Вечерним Ургантом».
Вошел в квартиру, скинул ботинки в прихожей, прислушался. Обычно Зоя выглядывала из кухни: «Сейчас подаю!». Но сегодня — тишина. В сердце ёкнуло. Борис зашел в комнату. Зоя стояла у шкафа, срывала с вешалок платья и швыряла их на диван, рядом — раскрытый чемодан.
— Ты куда? К Лене в Москву? Неужели беременна? — спросил Борис.
Зоя, не глядя на него, продолжила складывать вещи.
— Ты оглохла? Кричу — ноль реакции. Куда собралась? — голос Бориса напрягся.
Она окинула комнату взглядом, проверив, ничего ли не забыла, и попыталась захлопнуть чемодан. Но он не закрывался — молния вот-вот лопнет.
— Помог бы лучше, а не вопросы глупые задавал. — Зоя откинула со лба прядь волос.
— Я спрашиваю, куда ты везешь весь гардероб? Разве это глупый вопрос? — Борис еле сдерживал раздражение.
— Ухожу от тебя, — бросила она, сверкнув глазами.
— Почему? — он приподнял бровь.
— Надоело. Поможешь или нет? — кивнула на чемодан.
— Что именно надоело? — Борис надавил на крышку и резко застегнул молнию.
— Всё. Ты надоел. Кухня надоела. Вечера перед телевизором надоели.
— Так бы и сказала! Сходили бы в театр для разнообразия, — выпалил он первое, что пришло в голову.
— Чтобы краснеть, когда ты начнешь сопеть в зале? Дни идут, а жизнь проходит. — В её голосе дрожали обида и усталость.
— Ну это от нас не зависит. Жизнь всё равно проходит, — философски заметил Борис.
— Не умничай. Я хочу, чтобы было что вспомнить! А что у меня? Котлеты? Горы посуды? Ты с газетой у телевизора? — Зоя почти кричала.
— Думаешь, мне некуда деваться? Я ухожу к человеку, который видит во мне женщину. Который пишет мне стихи… — её взгляд стал мечтательным.
— А я? — Борис вдруг всё понял.
— А ты живи, как привык. Только теперь сам вари, стирай и гладь. Ты перестал замечать меня. Я два месяца назад стрижку сменила — увидел? — она усмехнулась, поставила чемодан на пол, выдвинула ручку и потащила его в прихожую, оставляя на ковре следы от колесиков.
Пока Зоя надевала плащ, Борис смотрел на две вмятины на ковре. Казалось, чемодан проехал по его сердцу, оставив такие же шрамы.
Только когда дверь захлопнулась, он вздрогнул. Осознание накрыло: жена ушла.
Нужно было что-то делать. По привычке зашел на кухню. Чайник остыл. Заглянул в холодильник — пусто: кастрюля щей, остатки колбасы, две банки тушенки, яйца и полбутылки молока. Аппетита не было.
Вернулся в комнату, сел на диван. Ни газета, ни телевизор не радовали. Раньше это имело смысл, потому что Зоя была рядом — готовила, убирала, даже если просто смотрела телевизор краем глаза. Был дом, был уют…
Он вздохнул, уставившись в черный экран. Тишина давила, словно с Зоей исчезли все звуки. Борис накинул куртку, вышел на улицу. Но пустота следовала за ним.
Возле кафе увидел людей за столиками — смеялись, болтали. Ему захотелось быть среди них. Зашел, заказал коньяк. Боль притупилась. Выпил ещё, потом ещё…
Как добрался домой — не помнил. Проснулся утром в одежде, с головной болью. Комната плыла перед глазами.
Достал телефон — суббота. Суббота! Добрался до туалета, снова рухнул на кровать.
Через два часа полегчало. Душ вернул к жизни. Оделся, вышел на улицу. Солнце, люди, машины… Возле вчерашнего кафе стало дурно. Пошел к набережной.
Навстречу шла женщина — улыбалась ему. Борис оглянулся: нет, точно ему.
— Тоже гуляете? Прямо летний день! — сказала она.
— Ага, — буркнул он.
Женщина остановилась, ждала продолжения.
— Э-э… Извините, мы знакомы? Не припоминаю вас. Сегодня я не в форме, — пробормотал Борис.
— У вас что-то случилось? — она посмотрела с участием.
— Жена ушла. К поэту. — Он глубоко вдохнул. — Он пишет ей стихи, а я нет.
— Вам плохо? Лоб мокрый… Давайте присядем. — Она огляделась, но все скамейки были заняты.
— Жена ушла. Вчера перебрал… — он махнул рукой. — Я вообще-то не пью…
— Вам бы домой, чаю крепкого. Пойдемте, провожу.
По дороге женщина жаловалась:
— Сын в Новосибирске, а дочь привела жениха — терпеть не могу его. Но если скажу, она уйдет с ним. Вот и гуляю, чтобы не срываться.
Вы сказали, что не знаете меня. Я в бухгалтерии на вашем же заводе. А то, что не помните — вам честь. Значит, семьянин хороший.
— Был бы хорошим, жена не ушла бы. Зайдете на чай? Дома — как в склепе.
— Неловко как-то… Жена только ушла, а я тут. В другой раз.
— Тогда и я не пойду, — опустил голову Борис.
Она подумала, взяла его под руку.
— Пошли.
Пили чай, разговаривали. Борису казалось, будто он знал её давно, просто забыл.
— Уже уходите? — встрепенулся он, когда она собралась.
— Пора. ВамНа следующий день Борис проснулся с лёгким сердцем, понимая, что иногда жизнь даёт второй шанс — главное не упустить его.
