**Неудачная операция**
Артём не вышел, а буквально вывалился из машины. Всего три стандартных операции за смену, а ощущение, будто мешки с цементом таскал. Спина гудела, голова раскалывалась, в глазах — будто песок насыпали.
Дома рухнул на диван, даже не сняв ботинок. Глаза закрыл — и сразу провалился в пучину сна. Разбудила его навязчивая трель телефона, будто дрелью сверлили мозг. Шея затекла от неудобной позы, подняться не было сил. *»Чёрт. Кажется, свалился»*, — подумал Артём, с трудом разлепляя веки.
Телефон замолкал, потом снова взрывался той же раздражающей мелодией. *»Надо было сменить её ещё в прошлом году»*. Нехотя вытащил аппарат из кармана куртки.
— Да, — прохрипел он, голос осипший от сна. Откашлялся. — Да, — повторил уже чётче.
— Артём, я в Шереметьево. Самолёт через час. У отца инфаркт. Выручи, подмени, а? Просто больше не к кому обратиться… — в трубке звучал голос коллеги и друга Жени Соколова.
— Я… не в форме. Температура. Позвони Лёхе.
— Да ладно тебе. Кофе крепкого, противовирусные — и вперёд. У Лёхи жена, сам знаешь, любое дежурство сочтёт за измену. Кирилл ещё зеленый. Петрович две смены подряд не потянет — старик уже. Я быстро, послезавтра вернусь. Выручишь? Отработаю.
*»То есть сдохни, но друга не бросай. Как раз вовремя»*, — промелькнуло в голове.
— Ладно, — вздохнул Артём обречённо.
— Что? — переспросил Женя.
— Говорю, отработаю. Счастливого пути.
— Ты настоящий братан! Я тебе потом… — затараторил Женя, но Артём уже положил трубку.
До ночной смены ещё оставалось время. Он принял душ, побрился, выпил две кружки крепкого кофе подряд. Стало чуть легче. Возвращаться в больницу, из которой только что уехал, не хотелось. *»Справлюсь. Может, пронесёт»*, — подумал он, натягивая куртку.
Первые часы в отделении прошли тихо. Глаза слипались, голова клонилась к столу. Артём встряхнулся, пытаясь прогнать дремоту. Ещё одна порция кофе ненадолго привела его в чувство.
— Артём Сергеевич… — голос будто долетел сквозь толщу воды. Кто-то тряс его за плечо.
Он всё-таки заснул. Поднял голову и увидел перед собой медсестру Ларису.
— Артём Сергеевич, ребёнка привезли…
— Сейчас спущусь, — отряхнул остатки сна и поднялся.
Плеснул в лицо ледяной водой, пока грелся чайник. Всыпал в кружку три ложки кофе — мало не покажется. Обжигаясь, выпил залпом, поправил шапочку и спустился в приёмное.
Мальчик лет десяти лежал, скрючившись, на каталке. Артём осторожно ощупал живот.
— Вы мать? — повернулся к худенькой женщине с огромными глазами.
— Что с ним, доктор? — голос дрогнул.
— Почему не вызвали скорую раньше? — резко бросил он.
— Я… с работы пришла, он делал уроки. Потом его вырвало, температура. Оказывается, живот болел уже несколько дней… Что с ним? — она схватила его за руку, пальцы впились, как клещи.
— Лариса, каталку! — Артём вырвался, не отводя взгляда от её бледного лица. — Подпишите согласие на операцию. — Сунул ей заранее подготовленный лист.
— Операцию? Но… аппендицит?
— Перитонит. — Он посмотрел на неё с жалостью.
В её глазах застыл немой ужас.
— Подпишите. Медлить нельзя.
Она машинально поставила подпись, снова вцепилась в него.
— Спасите его!
— Сделаю всё, что смогу. Не мешайте.
Лариса уже катила каталку. Они вдвоём переложили мальчика. В пустом коридоре гулко отдавались их шаги и скрип разболтанных колёс.
Женщина шла следом, что-то говорила, но Артём не слушал — думал об операции.
В операционной мальчик уже лежал под наркозом. Всё остальное отступило. Руки работали автоматически, мозг был на пределе концентрации. Операция шла уже второй час. На мгновение Артём закрыл глаза — и тут же вздрогнул от крика Ларисы.
Кровь хлынула из разреза, заливая поле.
— Давление падает! — крикнул анестезиолог.
Артём медленно вышел из операционной. Рубашка прилипла к спине, ноги дрожали. Прислонился к холодной стене. К нему бежала мать мальчика. Остановилась в шаге, словно упёрлась в невидимую стену. Лицо белое, глаза огромные, полные ужаса.
Артём отвернулся. Она всхлипнула, зажала рот рукой и пошатнулась. Он успел подхватить её до падения, усадил на стул.
— Лариса, нашатырь! — крикнул в пустоту коридора.
Лариса подбежала с флаконом, сунула под нос смоченный тампон. Женщина дернулась, оттолкнула её руку, но уже пришла в себя.
— Вы в порядке? — Артём всмотрелся в её лицо.
Она не ответила. Медленно поднялась и пошла прочь. Он смотрел вслед. *»Только женщина может так держаться»*, — подумал он.
В ординаторской он долго сидел, сжав голову руками. Потом начал записывать ход операции. Честно.
— Артём Сергеевич… — в дверь заглянула Лариса.
— Что? — буркнул он, не отрываясь от бумаги.
— Вы не виноваты. — Шёпотом.
— Сделай кофе. Крепкий.
Он слышал, как закипел чайник. Потом почувствовал запах кофе. Сделал глоток — горько, противно. Не допив, выплеснул в раковину.
Мыл кружку, когда сердце сжала боль. Оно будто раздувалось, готовое разорвать грудную клетку. Дышать стало невозможно, в глазах потемнело…
— Очнулся? — знакомый голос.
Артём с трудом открыл глаза. Над ним склонилась педиатр Марьяна Ивановна.
— Лежите, — строго сказала она, когда он попытался встать. — Вы больны. Как можно оперировать в таком состоянии? Кардиограмму надо сделать…
— Я здоров, — он поднялся — и тут же схватился за грудь.
— Сколько кофе выАртём медленно шёл сквозь снег к её дому, зная, что единственное, что он может сделать теперь — это просто быть рядом.
