Голубая жилка
Как же Артём её обожал. Сходил с ума, дежурил под её окнами по ночам, замирал, если в окне мелькал её силуэт. Она казалась ему неземной, недоступной. Его трогала её хрупкость — бледная, почти прозрачная кожа, сквозь которую просвечивали тонкие голубые прожилки. От одного взгляда на неё у него перехватывало дыхание.
На школьном новогоднем балу Артём пригласил её на танец. Лиза была гораздо ниже его, держать её в танце было неловко. Его руки дрожали, лоб покрылся испариной, а ладони, лежавшие на её талии, горели огнём. Он не мог унять волнение и пылал от стыда, зная, что она это чувствует. Когда музыка смолкла, он отстранился и наконец смог вдохнуть полной грудью.
Его удивляло, почему другие парни не влюблены в неё.
Вовке, например, нравилась крепкая Иринка с длинными наголо загорелыми ногами. Когда та неслась по стадиону на физкультуре, возвышаясь над другими девчонками, её высокий хвост болтался, как маятник.
Но для Артёма идеалом была именно Лиза — хрупкая, почти невесомая. Она стала его навязчивой мечтой, болезнью. Мать не одобряла его увлечения.
«Симпатичная, но слишком хилая, — шепталась она с отцом. — Не пара ему. И имя какое-то нерусское, странное. Какой из неё будет жены? Надо отвлечь его, уговорить уехать учиться. Например, в Москву. Лишь бы подальше от неё.»
Отец согласился, поговорил с сыном по-мужски. Рассказал, что в столице больше перспектив, что после престижного университета перед ним откроются все двери. Пообещал оплачивать учёбу, если не поступит на бюджет. Артём согласился.
В общежитии он повесил над кроватью фотографию Лизы, вырезанную из классного снимка. Но Лиза осталась в родном городе, а Артём был молод. Он заводил романы, набирался опыта, а образ хрупкой одноклассницы хранил в глубине памяти, где-то между сном и явью.
Потом он встретил Наталью. Прикосновения к ней не сводили его с ума, голова оставалась ясной. Они понимали друг друга без слов. С ней было спокойно и надёжно. А Лиза постепенно отступила на задний план.
После университета Артём женился на Наталье и остался в Москве. Мать ликовала — куда лучше, чем та загадочная Лиза.
Через год у них родилась дочка Машенька. Любовь к малышке затмила всё. Стоило ей кашлянуть, как он готов был вызвать всю московскую скорую. А Лиза превратилась в воспоминание, в отголосок юности.
«Отца госпитализировали. Будет операция. Приезжай», — позвонила как-то мать.
Маша простудилась, и Наталья с дочкой остались дома. Артём взял отпуск за свой счёт и уехал один.
Москва провожала его моросящим дождём, а родной город встретил золотой осенью. Отец держался молодцом, не поддавался панике.
Операция прошла удачно. Мать сутками не отходила от мужа, и Артём оказался предоставлен сам себе. Опасность миновала, можно было возвращаться к семье.
Из больницы он шёл пешком, не торопясь. Страх за отца отпустил, настроение улучшилось. Он шагал по жёлтым листьям, вдыхая знакомый осенний воздух.
Впереди остановилась женщина, поправляя ребёнка в коляске. Сердце ёкнуло, узнав её раньше, чем успел осознать разум.
«Привет», — сказал он, подходя.
Лиза выпрямилась, узнала его, улыбнулась. Перед ним стояло всё то же узкое лицо с прозрачной кожей, сквозь которую просвечивали голубые жилки.
«Здравствуй. К родителям приехал?» — спросила она.
«Отца в больницу положили. Прооперировали.»
«Серьёзно?» — её глаза вспыхнули тревогой.
«Уже всё хорошо. А ты как? Твой?» — он кивнул на коляску.
«Моя», — ответила она, и он сразу понял, что мужа нет.
Ему стало так жалко её, что захотелось обнять прямо здесь, на улице. Он проводил её до дома, расспрашивал об одноклассниках. Рассказал о себе, не дожидаясь вопросов. Помог внести коляску в подъезд. Лиза жила всё там же — родители перебрались в деревню, оставив ей квартиру.
«Заходи как-нибудь», — сказала она на прощание.
Он подумал, что мог бы подняться прямо сейчас, но промолчал. Как и раньше, она казалась ему недосягаемой.
Утром они с матерью снова поехали в больницу. Отец выглядел бодрее, даже шутил. Мать осталась с ним, а Артём купил букет роз и пошёл к Лизе.
Она не удивилась, только попросила не шуметь — дочь спала.
«Чай будешь?» — предложила она на кухне, ставя цветы в вазу.
«Спасибо, мать меня уже откормила.»
Близость Лизы в тесной кухне будоражила. Он снова, как в юности, чувствовал то же трепетное волнение. Она поставила вазу, их лица оказались совсем рядом. Он заметил, как на её виске пульсирует та самая голубая жилка.
Не сдержался, наклонился и коснулся её губами. Лиза замерла, затем обвила его шею худенькими руками и прижалась, как тростинка к дереву. Он легко приподнял её, усадив на край стола…
Из комнаты донёсся плач. Лиза оттолкнула его, спрыгнула и побежала к дочери. Артём тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение. Глубоко вздохнул и вышел из кухни. Лиза стояла с ребёнком на руках, в глазах девочки ещё блестели слёзы.
«Мне пора», — хрипло сказал он.
Она кивнула и проводила его в прихожую. Он уже открыл дверь, когда услышал за спиной:
«Она засыпает в десять. Приходи позже.»
Он резко обернулся — не ослышался ли? Лиза смотрела на него с отчаянной надеждой.
На улице он пытался разобраться в своих чувствах. Лет десять назад он бы прыгал от счастья. Но сейчас понимал — если он вернётся, его жизнь уже не будет прежней. И зачем? Он корил себя за слабость. Если бы не ребёнок, она бы отдалась ему прямо на кухне. А раньше казалась такой неприступной. Или только для него?
Вспомнил Наталью. С ней всё просто, ясно.
Дома он принял душ, выпил кофе. Голова прояснилась. Решил — никуда не пойдёт.Но вечером, когда часы пробили десять, он всё же вышел из дома, зная, что уже не сможет забыть этот взгляд, полный немого вопроса и старой, незажившей надежды.
