Я нашла записку в подержанном платье — то, что случилось дальше, до сих пор кажется чудом.
Я всегда была такой девочкой, которая растворяется в толпе, а не выделяется. Учителя говорили обо мне: «перспективная», «целеустремлённая», «тихий лидер». Но перспективы — это, конечно, хорошо, только вот за выпускной они не платят.
Мой отец ушёл, когда мне было семь. С тех пор мы живём втроём: мама, бабушка Матрёна и я. Мы сводили концы с концами благодаря любви, подержанной мебели и бабушкиной мудрости, которую она подкрепляла бесконечными чаями с травами. Богато мы не жили, но нам хватало. Однако выпускной казался чем-то недостижимым — будто созданным для других девочек, но не для таких, как я.
Когда в школе объявили дату бала, я даже не стала заговаривать об этом. Я знала — маме не потянуть роскошное платье, ведь она работала на двух работах, а лекарства для бабушки стоили дорого.
Но бабушка — она творит чудеса.
«Кто знает, какие сокровища кто-то оставил после себя», — сказала она однажды с хитрой улыбкой. — «Пойдём на охоту».
Она имела в виду комиссионку — её версию бутика. За годы я нашла там много сокровищ: винтажные блузки, почти новые сапоги, даже кожаную сумку с биркой из магазина. Бабушка верила, что Вселенная посылает нам то, что нам нужно. И в тот день она снова оказалась права.
Когда я увидела платье, у меня перехватило дыхание.
Тёмно-синее, почти чёрное при определённом свете. В пол, с кружевами на плечах и спине. Оно выглядело нетронутым — ни пятен, ни порезов. Будто купленным для больших надежд, а потом оставленным в прошлом.
Ценник гласил: 500 рублей.
Пятьсот.
Я уставилась на него, сердце колотилось, а бабушка улыбнулась.
«Похоже, оно тебя ждало», — прошептала она.
Мы принесли его домой. Бабушка сразу взялась за иголку и нитки, подгоняя и укорачивая. Она всегда говорила, что вещь должна сидеть «как вторая кожа». Когда она подрезала торчащую нитку у молнии, я заметила что-то странное — шов, который не совпадал с остальными. Любопытство взяло верх. Я засунула пальцы в подкладку и нащупала… бумагу?
Аккуратно я вытащила маленькую сложенную записку, зашитую прямо в ткань.
Она пожелтела от времени, и почерк был чётким, каллиграфическим:
«Той, кто найдёт это платье —
Меня зовут Вера. Я купила его на выпускной в 1999-м, но так и не надела. Накануне мама заболела, и я осталась с ней. Она умерла тем летом. Я не смогла ни надеть это платье,