Директор школы заметил, что девятилетняя девочка каждый день забирает остатки еды из столовой, и решил проследить за ней
Когда директор Морозов увидел, как девятилетняя Аленка берет остатки еды из школьной столовой, он понял — что-то не так. Его поиски ответов привели его к забытому человеку и тайному акту доброты, который изменил всё…
Директор Морозов проработал в школе пятнадцать лет, и за это время он усвоил одну важную вещь: дети несут бремя, которое взрослые часто не замечают.
Кто-то носит свои трудности открыто, а кто-то прячет их за вежливыми улыбками и тихим послушанием.
Аленка была из тихих.
Ей было девять, она была небольшой для своего возраста, с тёмными косами, аккуратно перевязанными голубыми ленточками. Никогда не нарушала порядок, ни с кем не спорила. Она словно растворялась на фоне других детей.
Именно поэтому директору потребовалось больше времени, чем следовало, чтобы заметить, что она делает.
Она воровала еду.
Не явно. Не было ни суетливого хватания, ни набивания карманов. Она действовала осторожно и продуманно. Каждый день после обеда она осматривала столовую в поисках остатков — нетронутых бутербродов, нераспечатанных пакетов сока, яблок, оставленных на подносах.
Потом тихо складывала их в рюкзак, застёгивала и уходила.
Директор Морозов видел достаточно детей из неблагополучных семей, чтобы понимать — здесь что-то не так.
В тот день, когда ученики начали вставать из-за столов, он осторожно подошёл к Аленке.
— Аленка, — мягко сказал он, присаживаясь рядом. — Почему ты берёшь эту еду, девочка?
Её пальцы крепче сжали ремень рюкзака.
— Я… Товарищ директор… — она замялась, затем опустила глаза. — Мама очень много работает, но иногда нам не хватает еды.
Директор Морозов проработал с детьми слишком долго, чтобы не распознать полуправду. Аленка не врала. Но и не говорила всей правды.
Вечером, разговаривая с женой Ольгой, он принял решение.
Он проследит за девочкой.
Он сидел за столом, но мысли его были далеко. Он почти не чувствовал аромата жареной картошки и курицы, не слышал лёгкого звона вилки о тарелку.
Вместо этого перед глазами стоял тревожный образ — Аленка, складывающая еду в рюкзак. Он молчал с тех пор, как сел за стол, и Ольга заметила. Она всегда замечала.
— Ты какой-то задумчивый, — наклонила голову жена. — Тяжёлый день?
— Да, — вздохнул он, разминая плечи.
Она внимательно посмотрела на него.
— Школьные дела? Проблемные учителя? Или кто-то из твоих детей?
То, как она сказала — «твои дети» — вызвало тёплое сжатие в груди.
Он отложил вилку.
— Есть одна ученица. Аленка. Ей девять, она тихая, держится особняком. Хорошая девочка.
Ольга кивнула, ожидая продолжения.
— Сегодня я заметил, что она берёт еду из столовой. Не просто перекусить — это нормально. Но Аленка… она её собирает. Берёт недоеденные бутерброды, яблоки, складывает пакеты с соком в рюкзак.
Ольга нахмурилась.
— Она съедает это позже? Или… откладывает про запас?
— Нет, — покачал головой муж. — Как будто копит.
— Я спросил её об этом, — продолжил он. — Она сказала, что мама много работает, и им иногда не хватает еды. И это может быть правдой.
Он выдохнул, потирая виски.
— Но, Оль, что-то здесь… не так. Будто она скрывает правду.
Ольга задумалась на мгновение, затем отложила вилку и сложила руки на столе.
— Думаешь, она не всё рассказала?
— Думаю, — признал он. — И… не знаю почему, но мне кажется, что это серьёзно.
Она медленно кивнула и положила ему на тарелку кусочек пирога.
— Что собираешься делать?
Он заколебался. — Думаю проследить за ней завтра после уроков.
Брови Ольги слегка приподнялись, но она не выглядела удивлённой. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать — он не сможет просто так оставить это.
— Дорогой, — мягко сказала она. — Если тебе кажется, что что-то не так — доверься интуиции.
Он сжал край стола.
— А вдруг я преувеличиваю?
— А вдруг нет? — парировала она.
Этого было достаточно. Она протянула руку через стол и сжала его ладонь.
— Аленка — всего лишь ребёнок. Если что-то не так, она может не знать, как попросить о помощи. Но ты всегда замечаешь таких детей.
Тепло её прикосновения, уверенность в голосе… это успокоило его. Завтра он пойдёт за Аленкой. И узнает правду.
Когда прозвенел последний звонок и ученики хлынули из школы, директор Морозов держался на расстоянии, наблюдая, как Аленка идёт по улице. Но вместо того чтобы повернуть к дому, она выбрала другой путь — подальше от своего района.
В животе защемило.
Аленка прошла несколько кварталов, мимо закрытых магазинов и пустырей, пока не дошла до заброшенного дома на окраине.
Директор остановился в нескольких шагах, оставаясь незамеченным. Дом выглядел как потрёпанный скелет — облупившаяся краска, заколоченные окна, прогнувшаяся от времени крыша.
Он казался забытым.
Но Аленка не зашла внутрь.
Она расстегнула рюкзак, достала еду и положила её в ржавый почтовый ящик. Затем, оглянувшись, дважды постучала в дверь и спряталась за кустом.
Директор затаил дыхание. Через несколько секунд дверь со скрипом приоткрылась.
На пороге появился мужчина.
Худой, небритый, с впалыми щеками и пустым взглядом. Его одежда висела мешком, движения были медленными, будто через силу. Он достал еду из ящика и, не проронив ни слова, скрылся внутри.
Аленка не шевелилась, пока дверь не закрылась. Потом развернулась и побежала. Директор стоял как вкопанный, сердце стучало в ушах.
Кто этот мужчина? И почему Аленка его кормит?
На следующее утро он вызвал девочку в кабинет. Она сидела напротив, сложив руки на коленях. Её маленькие ноги не доставали до пола.
— Аленка, — мягко начал он. — Кто этот мужчина в заброшенном доме?
Глаза её расшириАлёнка опустила глаза и прошептала: «Это дядя Игорь… он спас нас с мамой, когда горел наш дом, но сам после этого потерял всё — и теперь я просто хочу, чтобы он знал, что его кто-то помнит».
