— Ты серьёзно? — голос Артёма задрожал, но не от удивления, а от попытки сдержаться. Он сидел на краю дивана, уставившись в коробку с суши, которые они с Маргаритой так и не тронули. — Ты правда купила себе Porsche?
— Не Porsche, а Taycan. Электрический. Хотя бы название выучил, если уж собрался меня отчитывать, — откликнулась Маргарита, даже не отрывая глаз от телефона. В ленте «ВКонтакте» её коллега выложила фото с конференции в Санкт-Петербурге. Все в пиджаках, но с бокалами шампанского. Как всегда.
В квартире пахло васаби, раздражением и только что вымытым полом — Маргарита на автомате протёрла пол перед приходом Артёма. Хотя уже знала, что это бесполезно.
— Я просто не понимаю, зачем тебе такая машина? — Артём вскочил и зашагал по кухне. — Ты же не гонщик. Не олигарх. Думаешь, тебя начнут больше уважать, если ты будешь разъезжать на этом… НЛО?
— Да. Именно. И ещё я смогу парковаться не на окраине, а возле бизнес-центра, где есть зарядка. И, представляешь, пробки меня не достанут, потому что у Taycan есть адаптивный круиз. Это не про понты, Артём. Это про удобство, безопасность и — сюрприз! — мои деньги.
— Ты слышала, что сказал отец? — с нажимом произнёс Артём, как будто повторял заученную фразу.
— Да, к счастью, слух у меня в порядке, — Маргарита наконец отложила телефон. — Он сказал, что женщине неприлично ездить на такой машине, потому что это «вызывает ненужные мысли у мужчин». Прямая цитата, между прочим.
— Он просто переживает. Он человек старой закалки.
— Он заржавевшей закалки, Артём. И ты туда же, если сейчас не скажешь хоть что-то похожее на поддержку.
Артём открыл рот, будто хотел возразить, но закрыл. Как будто в нём был приёмник без антенны — шумит, а сигнала нет.
— А почему нельзя было со мной посоветоваться? Мы же семья. Я бы мог…
— Что? Посоветовать взять KIA Rio, как у твоей мамы? Или вообще передумать и купить тебе дедовскую «Ладу»?
Он усмехнулся, но без радости:
— Спасибо за доверие.
Маргарита вздохнула и посмотрела на него, как смотрят на шаткий стул: вроде ещё стоит, но садиться страшно.
— Артём, у тебя когда-нибудь было чувство, что ты можешь делать то, что хочешь? Не оглядываясь на чьи-то мнения, ожидания, капризы?
— У меня не такая зарплата, как у тебя, если ты об этом.
— Не про деньги. Про свободу.
Он пожал плечами, будто эти слова вызывают у него аллергию.
— Ты же знала, какие у меня родители. Ты знала, на что идёшь.
— Я надеялась, что они хотя бы начнут меня уважать. Или ты.
Тишина в комнате стала гуще, чем вчерашний плов из столовой у метро. Артём снова сел, опустив голову.
— Они просто считают, что ты должна быть… ну, более женственной.
— Ага. И желательно без прав, без своего мнения и с вечной благодарностью за обручальное кольцо? — Маргарита горько усмехнулась. — Извини, я не гарнир к борщу. Я самостоятельный человек.
Он отвернулся. И в этот момент, будто в плохой пьесе, в дверь постучали. Слишком уверенно для курьера. Слишком тихо для соседки.
— Это мама, — выдохнул Артём, поднимаясь. — Она хотела заглянуть, проверить, как мы живём.
— Она «случайно» оказалась рядом? Или теперь у неё трекер на мою машину? — Маргарита приподняла бровь и встала, поправляя блузку.
— Просто… будь помягче, ладно?
— Я и так как детский шампунь. А тебе пора перестать быть губкой.
Дверь открылась. Татьяна Ивановна вошла с пакетом из «Азбуки вкуса», с видом человека, который пришёл не в гости, а на смотр.
— Ну, здравствуйте, мои хорошие. Принесла вам полезный салатик, без химии, вам бы не помешало питаться правильно. — Бросила взгляд на Маргариту, скользнув глазами по её каблукам. — А ты чего так нарядно? На банкет собралась?
— Я всегда так. Не могу позволить себе выглядеть как бабушка на лавочке, — спокойно ответила Маргарита.
— Ты это про кого сейчас? — Татьяна Ивановна нахмурилась.
— Про абстрактный образ. Но если примеряешь — значит, твой размер.
— Артём, а ты ей такое позволяешь говорить? — повернулась свекровь к сыну, игнорируя Маргариту как сломанный телевизор.
— Он мне не цензор. И не переводчик с русского на семейный, — Маргарита прошла мимо, забирая суши с кухни. — Чай будете? Или сразу к делу — обсудим мою «неподобающую» машину?
— Ты сама всё понимаешь, умница. — Улыбнулась Татьяна Ивановна. — Нам с Борисом Викторовичем такая машина нужнее. Мы на дачу ездим, за продуктами. А тебе она зачем — для показухи?
— Ага. И для мести. Вам. — Маргарита произнесла это тихо, ровно. Как врач, констатирующий неизбежное.
Наступила пауза. Даже Артём, кажется, осознал, что только что прозвучало нечто серьёзное. Маргарита положила суши обратно.
— Извините, у меня нет сил притворяться, что это нормально.
— Что — «это»? — не поняла свекровь.
— Вот всё. То, что вы приходите, как на проверку. Что Артём молчит, как памятник своему детству. Что мне указывают, как жить, выглядеть, тратить свои деньги. Всё.
Она сняла каблуки, будто сбрасывая доспехи, и пошла в спальню. Артём застыл с раскрытым ртом, а Татьяна Ивановна повернулась к нему с выражением, в котором уже читалась злость.
— Она меня оскорбляет при тебе, а ты стоишь, как пень! Так жить нельзя!
— Так и не будем, — раздался голос Маргариты из-за двери. Спокойный, но с такой сталью, что хоть ножи точи.
Маргарита проснулась от грохоА через месяц, когда она уже привыкла к тишине в квартире, Артём неожиданно позвонил и сказал: «Ты была права, я понял, что жил чужими идеями, и только сейчас осознал, каким глупцом был».
