—Мам, хватит читать морали. Мы с Антоном хотели ребёнка только через три года… Минимум через три! Сейчас столько дел, планов, Таиланд, в конце концов. Ну какой сейчас ребёнок?! — В голосе Ларисы прозвучало столько раздражения, что Ольга Николаевна поспешно умолкла.
Молодые, красивые, полные амбиций. Строили жизнь, мечтали покорить мир. И вдруг — беременность. Неожиданная, нежеланная.
—Ларочка, только не делай ничего, пока мы не съездим в Зорино… — тихо проговорила мать.
***
Лариса с детства помнила, что каждый мамин день рождения они отмечали в Зорино. Она терпеть не могла эту поездку: скучные семейные посиделки, монастырь на рассвете.
—Пап, ну зачем мы каждый год тащимся в эту глушь? Там же тоска!
—Без Зорино не было бы ни тебя, ни мамы… да, наверное, и меня. Поняла? — Поняла, — буркнула Лариса, но не поняла ничего.
А в этом году отца не стало — сердце. Мать плакала днями, не выходила из комнаты. И вот Лариса сама предложила поехать в Зорино.
—Ларочка, ты же ненавидишь это место…
—Я люблю тебя, мам… Поедем вдвоём. Антона работа не отпустит.
***
Жара спала, и в воздухе повисло что-то волшебное. Ольга Николаевна вышла на крыльцо, вдохнула густой аромат скошенной травы и спелой земляники.
—Жаль, что Игорь этого не видит…
—Мам, помнишь, как мы с папой пекли тебе торт? Мука была везде: на кухне, на крыльце, в беседке, даже в бане… А ты не ругалась — просто рассмеялась и сказала, что попали в зимнюю сказку. — Лариса улыбнулась и набросила матери шаль на плечи.
—Дочка, мне нужно поговорить с тобой о беременности.
—«Сделать аборт» или «оставить»… — Лариса закатила глаза. — Мам, не начинай. Мы с Антоном уже решили. Наш выбор — свобода!
—Ларочка, дай мне договорить… — Ольга Николаевна почувствовала, как горло сжимает ком, а глаза застилает пелена. — Ты же знаешь, что ты поздний ребёнок. Врачи запрещали мне рожать. Говорили, я умру. Сто процентов.
—Мамочка… — Лариса обняла её, чувствуя, как та дрожит.
—Не перебивай… Когда Игорь узнал, что я беременна, с ума сходил. Даже курить начал. Он так хотел детей… и любил меня больше жизни. Сказал — без меня ему не жить. Тогда моя подруга Наталья позвала нас в Зорино. Я ехала попрощаться. И его подготовить… Решение было одно: ты должна жить. Вместо меня.
—Ты… ради меня… — Лариса задыхалась, сжимая кулаки.
—Решила, но как сказать Игорю? Пошла в монастырь, к Матронушке. Молилась, просила совета…
Однажды возвращаюсь, а у соседей сарай горит. И вдруг вижу — собака вбегает в огонь, выскакивает, бросает к моим ногам щенка… и снова кидается в пламя.
Перекрытия рухнули. А она выползла, вся обгоревшая, глаза в пленках… Приползла к щенкам, ткнулась носом — живы ли? Поняла, что не всех спасла, и опять — в огонь…
Через пять минут вытащила третьего. Положила мне под ноги, лизнула мою мокрую щёку… и умерла.
Игорь подбежал, а я реву, щенков к груди жму. Он больше ничего не спрашивал. Понял — рожать буду. Только глаза у него были красные до самых родов…
Ты родилась здоровой. Врачи разводили руками: «Чудеса бывают».
—Мам… Почему ты никогда не рассказывала?
—Не знаю… Видно, время не пришло.
***
Через год Лариса с Антоном купят Ольге Николаевне домик в Зорино. Дочь будет сидеть на крыльце, прижимая к груди маленького сына.
—Мам, это наш лучший проект… наше счастье. Страшно подумать, что я могла потерять самое дорогое ради какой-то свободы.
Ольга Николаевна улыбнётся и тихо прошепчет в небо:
—Не зря мы прожили эту жизнь…
