**Дневник. Записки о Кеше.**
Разводились с женой, делили имущество. И тут внезапный поворот. «Бери его!» — бросила она. «Вы с ним — одного поля ягоды!»
Так в нашу жизнь ворвался какаду с кошачьим именем Аристократ, который тут же был переименован мамой в Кешу.
Попугай этот достался мне после раздела имущества, хотя формально он не был «нажитым» — жил у жены ещё до нашего знакомства.
Кеша был идеален во всём, но одно обстоятельство сводило нас с ума: он не говорил. Никакие уговоры, подкупы или угрозы не заставляли его раскрыть клюв. Молчал, как разведчик под пытками. Лишь дед не разделял нашего рвения.
«Отвяжитесь от птицы!» — ворчал он. «Вам больше не о чем поговорить?»
Видимо, поэтому они и подружились. Дед ценил в попугае молчаливую внимательность, а Кеша обожал, склонив голову, слушать его истории за работой или вечерней рюмкой чая.
В итоге мы решили показать Кешу соседке Тамаре Петровне, у которой жили два болтливых волнистых попугайчика. Слыла она знатоком в обучении птиц русской речи.
Неужто стоит уточнять, что Кеша произвёл на неё эффект разорвавшейся бомбы? Она ахала, всплёскивала руками, а потом решила его погладить. Только протянула руку — Кеша открыл один глаз, недовольно хмыкнул и вдруг выдал:
**«Отвали от попугая!»**
Соседка рухнула в обморок, а Кеша, будто прорвало плотину, заговорил. Как в той истории про немого мальчика, который вдруг заявил за ужином: «Суп пересолён!», а на вопрос, почему молчал столько лет, ответил: «А раньше всё нормально было!»
Но беда в том, что заговорил он… голосом деда. Дед, хоть и без ноги после войны, был крепок духом, работал плотником и обладал богатейшим лексиконом, достойным фронтового шофёра. Почему птица выбрала именно его — загадка. Но факт остаётся: матерился Кеша с той же виртуозностью, с какой дед рубил доски.
Соседка, хоть и была шокирована, не сдалась. Решила взять Кешу в перевоспитание. Каждый день она являлась с новой методикой, пыталась втолковать ему «великий и могучий». Дед злился, но сдерживался. Лишь после её ухода ворчал что-то невнятное под нос.
Впрочем, ни одна её попытка не увенчалась успехом. Через пару месяцев она сдалась — к радости деда.
А потом, как-то вечером, за чаем, она заглянула проведать Кешу. Он встрепенулся и вдруг выдал:
**«Берегите попугая! Кеша — птичка дорогая!»**
Это была та самая фраза, которую она месяцами пыталась в него вбить. Даже дедовские интонации не испортили её восторг. Кажется, у неё даже слеза блеснула.
А Кеша, глядя на её сияющее лицо, добавил тем же тоном:
**«Лучше бы кота научила, дура конченная…»**
