Дождь стучал по крыше деревянного дома в подмосковной деревушке, когда Людмила Семёновна услышала робкий стук. Отложив вязаные носки, она насторожилась. Стук повторился — неуверенный, словно виноватый.
— Кто там? — крикнула бабушка, подходя к двери.
— Пустите, ради Бога, — донесся дрожащий голос. — Я потерялась…
Людмила Семёновна приоткрыла дверь, оставив цепочку. На крыльце дрожала от холода молодая девушка. Русые волосы слиплись от дождя, тонкая куртка промокла насквозь. В руках она сжимала потрёпанную сумку.
— Боже мой! Да ты вся как мышь после купания! — Бабушка распахнула дверь. — Заходи скорее, простудишься!
— Спасибо, — прошептала девушка, переступая порог. — Меня зовут Алина. Шла по дороге, а она вдруг в лес ушла. Телефон сел, кругом темнота…
— Раздевайся, родная! — засуетилась Людмила Семёновна, помогая снять намокшую одежду. — Вода с тебя ручьём! Как же так вышло — одна в такую непогодь?
Алина потупила взгляд.
— Поссорилась с парнем… Он меня посреди дороги высадил. Говорит: «Иди сама». А я не знала, что до города ещё километров десять…
— Ах, сволочь! — возмутилась старушка. — Девушку ночью в лесу бросает! Иди на кухню, чайку горячего налью. Вижу, дрожишь вся.
На кухне пахло свежим хлебом и травами. Людмила Семёновна сунула в руки гостье махровый халат.
— Переоденься, а вещи на печку положим — к утру высохнут. Ты откуда будешь?
— Из Тулы, — смутилась Алина. — Работаю в Москве, бухгалтером.
— Ну и времена пошли! — покачала головой хозяйка. — В наше время мужчины честь знали, а теперь… Садись, сейчас накормлю.
Она ловко замесила тесто, поджарила яичницу с колбасой. Нарезала душистый бородинский хлеб, поставила на стол банку солёных огурцов.
— Ешь, не стесняйся, — придвинула тарелку. — Видно же, голодная. Когда последний раз ела-то?
— Да с утра котлету в столовой купила, — призналась Алина, жадно накидываясь на еду. — Мы весь день ссорились…
— А из-за чего разгорелось-то? Если не секрет.
Девушка помолчала, отламывая хлеб.
— Хотел, чтобы я к нему переехала. Но у меня работа, планы… Не готова я так сразу. Он и взъерепенился, наговорил лишнего…
— И правильно, что не торопишься! — кивнула Людмила Семёновна. — Я вот в твои годы сгоряча замуж выскочила. Думала — любовь всё стерпит. Не стерпела. Он меня с маленьким Серёжей бросил, к другой ушёл.
— У вас сын есть? — оживилась Алина.
— Был, — лицо бабушки потемнело. — Вырос, семью завёл. Только мы с ним… редко видимся.
Она налила чай в толстую кружку, задумчиво размешала сахар.
— А вы тут одна живёте? — осторожно спросила гостья.
— Одна. Домик покойный муж построил, второй. Хороший человек был, да Бог забрал рано. Теперь вот только летом сюда выбираюсь, зимой в московской квартире.
Алина кивнула, доедая яичницу. Дождь утих, но за окном уже сгущалась ночь.
— Слушай, ласточка, — сказала Людмила Семёновна, — оставайся до утра. Утром до остановки провожу. Сейчас в темноте идти — только зря ноги промочишь.
— Вы уверены? Я вас не стесню?
— Да брось! Какое стеснение! Рада компании. Диван в зале расстелю — спать будешь как на перине.
Долго ещё они сидели при свете керосиновой лампы. Алина рассказывала о московской суете, о дорогой аренде. Людмила Семёновна вспоминала молодость, жаловалась на одиночество.
— Подружки все поумирали, кто к детям уехал, — вздыхала она. — Соседи по дачам — старые да хворые. Скучно одной-то…
— А почему с сыном не общаетесь? — робко спросила Алина.
Лицо старушки стало жёстким.
— Невестка не любит меня. Говорит, во всё лезу. Разве я не имею права знать, как внуки поживают? Вот и праздники теперь без меня…
Утро встретило их ясным солнцем. Людмила Семёновна завернула Алине в дорогу пирожки, проводила до автобуса.
— Спасибо вам, родная! — девушка крепко обняла старушку. — Спасли меня!
— Пустое! Приезжай ещё, если захочешь. Домик мой всегда открыт.
Алина записала адрес в телефон, махнула рукой из окна автобуса.
Прошло три недели. Людмила Семёновна уже забыла о случайной гостье, когда снова услышала стук.
— Алинушка! — обрадовалась она, распахивая дверь. — Как дела, доченька? Заходи!
— Можно у вас пару дней пожить? — смущённо попросила девушка. — В Москве квартиру залили соседи, ремонт делать будут…
— Конечно, можно! Оставайся, сколько нужно!
Алина поселилась в маленькой комнатке под крышей. Помогала по хозяйству, варила борщ, полола грядки. Людмила Семёновна светилась от счастья.
— Лучше родной дочери, — хвасталась соседке Матрёне. — И пельмени лепит, и варенье варит. Вот бы мне такую невестку…
Дни текли спокойно. Алина уезжала на работу, вечером возвращалась. Они вместе ужинали, смотрели сериалы, пили чай с вареньем.
— А знаешь, Алинка, — сказала однажды старушка, — я завещание переписала. Квартиру сыну оставлю, а домик… Может, тебе? Всё равно он никому не нужен, а ты здесь как дома.
Девушка смутилась.
— Что вы, Людмила Семёновна! Рано ещё об этом думать. Да и не по-божески это. У вас родня есть…
— Родня-то есть, да чужая стала. А ты мне как дочь.
Время шло. Алина прижилась в доме. Людмила Семёновна расцвела, забыв про одиночество.
Но однажды всё оборвалось.
Старушку увезли в больницу с сердечным приступомОчнувшись в больничной палате, Людмила Семёновна первым делом спросила об Алине, но в ответ увидела лишь потухшие глаза сына, который молчал, зная, что настоящая цена предательства — не отнятый дом, а украденное у матери последнее счастье.
