— Как ты могла?! — кричала Наталья, сжимая в руках мятую бумагу. — Как ты посмела подписать это без моего согласия?!
Екатерина вздохнула, отодвинула чашку с чаем и медленно повернулась к сестре. В её глазах не было ни раскаяния, лишь усталость.
— Подписала, и что? — развела она руками. — Дом всё равно нужно продавать, ты же сама говорила…
— Говорила?! — голос Натальи дрожал от обиды. — Я говорила, что решать будем вместе! Вместе, Катя! А ты за моей спиной с риелторами сторговалась! Да ещё и за полцены!
— Не за полцены, а… — начала Екатерина, но сестра перебила.
— За три четверти! Какая разница?! Это наш дом, мамин! Нам обеим! А ты решила, что можешь распоряжаться одной!
В кухне повисла тишина. Лишь старые часы на стене, те самые, что мама привезла из Москвы в советские времена, мерно отсчитывали секунды. Екатерина молча смотрела в окно, где они с Натальей когда-то играли в «каза́ки-разбо́йники».
— Ты вообще понимаешь, что делаешь? — продолжила Наталья, но уже тише. — Сын в университет поступает, деньги нужны. А у тебя дочь замуж собирается, на свадьбу копим. Разве можно так?
— Вот поэтому я и поторопилась, — повернулась Екатерина. — Покупатели сейчас есть, а потом рынок упадёт — и кому будет нужен наш дом?
— Но мы же договаривались! — в голосе Натальи слышались слёзы. — Ты обещала, что без меня ничего не решишь!
— Договаривались… — Екатерина махнула рукой. — А ты уехала в деревню к бабушке, телефон не брала! Люди ждать не станут, у них вариантов полно.
Наталья опустилась на стул, закрыла лицо руками. Договор лежал на столе, словно издеваясь над ней.
— Бабушка болела, одна была… — прошептала она. — Я же говорила тебе…
— Говорила, не говорила… — отмахнулась Екатерина. — Дело сделано. Через месяц получим деньги, поделим пополам — и всё.
— Всё?! — Наталья резко подняла голову. — Ты считаешь, что теперь всё?
Екатерина налила себе чаю, села напротив. Выражение её лица было спокойным, почти равнодушным.
— Ну а что ещё? Дом продаётся, деньги делятся. Честно.
— Честно… — Наталья горько усмехнулась. — А честно ли было подписывать без меня? Не дождаться?
— Наташ, хватит драматизировать! — поморщилась Екатерина. — Дом всё равно никому из нас не нужен.
— Не нужен?! — глаза Натальи вспыхнули. — Кто каждые выходные сюда приезжал? Кто огород полол, за крышей следил? Кто соседям помогал?
— Ну и что? — пожала плечами Екатерина. — Тебе нравится. А я, между прочим, все эти годы за коммуналку платила.
— Коммуналку… — Наталья подошла к окну. — Катя, ты помнишь, как мы здесь росли? Как мама нас здесь воспитывала? Как за этим столом уроки делали?
— Помню, — сухо ответила Екатерина. — И что?
— Как что?! — Наталья резко обернулась. — Это наша память! Наше детство! А ты продаёшь его за копейки!
— Не за копейки, а по рыночной цене. И не абы кому, а молодой семье. Им дом нужен, а нам — деньги. Всё честно.
Наталья медленно взяла договор, пробежала глазами по тексту. Лицо её побледнело.
— Катя, а это что? — ткнула она пальцем в строку. — Здесь написано, что продавец одна — Екатерина Викторовна Смирнова. А где я?
Екатерина отвела взгляд.
— Так… удобнее было оформить. Ты ведь в области живёшь, а я в городе.
— Удобнее?! — Наталья чуть не закричала. — По документам получается, что дом твой! А ты потом из милости мне половину отдашь?!
— Не кричи, — поморщилась Екатерина. — Соседи услышат. Это просто формальность.
— Формальность… — Наталья села, тяжело дыша. — Катя, мы с тобой сёстры. Одна кровь. Как ты могла?
— Да ничего я не сделала! — вспылила Екатерина. — Продали дом, получили деньги, поделим. В чём проблема?
— В том, что ты мне не доверяешь! — Наталья стукнула кулаком по столу. — В том, что решаешь за меня! В том, что считаешь меня дурой!
— Да не считаю! — отмахнулась Екатерина. — Просто я практичнее. Всегда была.
— Практичнее… — Наталья горько усмехнулась. — А помнишь, когда мама болела? Кто к врачам ездил? Кто в больнице ночами дежурил?
— Ну и что? — сжала губы Екатерина. — Я на двух работах крутилась, деньги на лечение зарабатывала! А ты свободная была…
— Свободная?! — Наталья вскочила. — Катя, я тогда мужа потеряла! Одна с ребёнком осталась! Но к маме всё равно каждый день ездила!
— А я деньги ей на лекарства добывала! — повысила голос Екатерина. — Пока ты в больницах сидела, я пахала!
— Пахала… — прошептала Наталья. — А когда мама умирала… где ты была?
Екатерина замолчала, уставившись в окно.
— В командировке.
— В командировке! — Наталья засмеялась, но смех звучал горько. — А мама тебя звала. До последнего: «Где Катя? Почему Катя не приехала?»
— Хватит, — тихо сказала Екатерина.
— Не хватит! — Наталья ударила ладонью по столу. — Я ей говорила, что ты скоро вернёшься. А она ждала…
— Замолчи! — крикнула Екатерина.
— Не замолчу! — Наталья подошла к ней вплотную. — Она умерла, а ты приехала только на похороны! А теперь дом продаёшь, будто он тебе чужой!
— Мне больно здесь! — слёзы потекли по щекам Екатерины. — Везде она, везде её голос…
— А мне разве не больно? — тихо спросила Наталья. — Думаешь, мне легко?
Екатерина вытерла глаза, отвернулась.
— Тогда зачем ты против продажи?
— Потому что это наш дом! — Наталья села рядом. — Потому что мама хотела, чтобы мы решали вместе!
— Мама хотела… — прошептала Екатерина. — А когда завещание писала, помнишь, что сделала?
— О чём ты?
— Участок она оставила только тебе. Дом — нам обеим, а зем— Потому что знала, что он тебе дороже, а мне нужна лишь справедливость, — тихо ответила Наталья, и сёстры молча сидели за столом, понимая, что ни деньги, ни дом не стоят разорванных уз родства.
