Ой, Ниночка, ну вот какая история вышла! Как-то утром стучит соседка Фаина Семёновна на порог, сетка-авоська в руке, голова качается:
— Нинок, обьясни ты мне, а? Муж у тебя или где? Я вчера Виктора видела, из твоей двери выходит! А сегодня, глядь, у метро его же встречаю, и рядом блондиночка какая-то примкнула!
Нина охнула, газету в сторону отложила, в кухню позвала. Самоварчик как раз запыхтел.
— Садитесь, Фаина Семёновна, чайку гоним. С Витей всё… мудренее, чем кажется. Муж? Официально. Семь лет печать в паспорте красуется. Да вот живём раздельно. Каждый у себя.
— Как раздельно? — соседка на стул рухнула, видно, нравоучение заготовила. — Какая же это семья? Зачем под венец шла-то?
Чайник засвистел. Нина налила чая в кружки, сама напротив села. За окном слякоть октябрьская, дождь по стеклу слезами стекает. Именно в такой день, семь лет назад, они с Витей заявление в загс тащили.
— По любви выходила, ясное дело! Думала, как у людей: дети, дача, хозяйство общее. Ан нет! — Нина горько усмехнулась. — Полгода прошло – поняла, мы как огонь и вода. Он любит гульбу, гостей шумных, я тишину. Он веще абы куда швыряет, я чтоб порядок. Он неделю без мыла проживет, а я без душа с утра – и дня не могу!
— Так разведись же! — Фаина Семёновна рукой махнула. — Зачем мучиться-то?
— А здесь самое занятное. Развестись – не выйдет. Квартира одна, приватизирована на двоих еще до свадьбы, пополам платили. Витя грит: разведемся – продавать придется, деньги делить. А куда потом? Снимать? Лет-то мне сорок три, ему сорок пять. Где деньги на аренду взять?
Фаина Семёновна задумчиво кивнула. Положение ясное.
— И как же выкрутились?
— А вот как. Витя в той квартире остался. А я себе однушку махонькую на окраине урвала. Дешевенькая, зато своя. Ипотеку тяну, зато покой. Он ко мне иногда, тоскливо ему станет. Чайку попьем, поболтаем по душам, как добрые приятели. Потом он к себе уходит.
— И долго так? — соседка Нину разглядывала с любопытством. Та смотрелась усталой, но умиротворённой.
— Кто его знает. Пока сходит. По бумагам – муж и жена, документы не трогаем, на работе лишних вопросов нет. А по сути – каждый сам по себе.
После ухода Фаины Семёновны Нина у окошка сидела, остывший чай допивала. Дождь припустил сильнее, и в его шуме прошлого голоса слышались.
Познакомились на заводе. Он тогда начальником снабжения был, она – главбухом. Статный, высокий, взгляд добрый, улыбка располагающая. Нина сразу почувствовала к нему теплоту.
— Нина Павловна, может, в обед вместе? — подошёл он как-то в четверг. — Кафе знаю неподалёку, хорошее.
Согласилась. Потом еще встреча, еще. Витя человеком оказался с причудами, читал запоем, в живописи разбирался. О книгах говорили, кино, поездках.
— Так легко с вами, — проговорил он как-то через месяц. — С полуслова понимаете.
И ей с ним было уютно. После развода с первым прошло пять лет, уж почти руки опустила. Витя тоже был холост, детей не держал. Жил один в трёшке родительской, продавать не решался.
Полгода встречались – он предложение сделал. Сыграли скромно, самых близких позвали.
Первые месяцы – медовые. Казалось, разногласия – пустяки. Но пустяки в проживании обернулись стеной.
— Вит
А завтра Сергей принесёт этот торт и новую историю про Лену, и Ирина, попивая чай с вареньем, будет слушать его, поглаживая Мурку, и думать о том, как хорошо, что у каждого своя тишина в душе и свой дождь за окном, который рано или поздно всё равно кончается.
