Свадьбы порой выявляют в людях как лучшее, так и худшее.
С тех пор как Марина Владимировна Соколова обручилась с Андреем, она понимала: главной проблемой станет не бюджет, не гости и даже не подготовка к торжеству. Главной проблемой была её мать. Светланау Николаевну привыкла быть в центре внимания. Яркая, уверенная в себе и привыкшая к всеобщему обожанию, она видела в дочерней свадьбе не праздник любви, а личный повод блеснуть.
Сначала Марина отшучивалась от материнских намёков: то Светлана Николавена восхищалась, как ей самой идёт белый цвет, то с ностальгией вспоминала старое подвенечное платье, то роняла: «Ах, на свадьбе твоей тётки меня все принимали за невесту!» Но когда Марина узнала, что мать тайно заказала для себя стилиста и визажиста на утро церемонии, она насторожилась.
Потом стало известно о платье.
Марина выбрала скромное, но элегантное белое платье, отражающее её характер. Но однажды, зайдя к матери без предупреждения в Нижнем Новгороде, она заметила на кухонном столе чек: пошив на заказ белого вечернего платья с жемчужными вставками и длинным шлейфом. Послание было ясным: Светлана Николавена собиралась надеть белое на дочкину свадьбу.
Марина напрямую спросила её, надеясь на объяснение или хотя бы отрицание. Но Светлана лишь улыбнулась: «Доченька, от меня ждут блеска. Не моя вина, если я случайно затмю невесту».
Ошеломлённая, обиженная, но твердая в решении, Марина поняла: нужно брать ситуацию в свои руки – и не только на свадьбе, а в собственной жизни.
С поддержкой подруг она придумала смелый план.
В волнующий день гости, заходя в зал на берегу Волги, увидели необычное зрелище: все подружки невесты, от свидетельницы до юных цветочниц, сияли в белых платьях. Их наряды были струящимися, изящными и удивительно похожими на подвенечные. Весь кортеж казался участниками модного показа.
Затем появилась Светлана Николавена.
Она замерла.
Её уникальное платье, на которое она делала ставку, стало лишь одним белым нарядом среди множества. Восторженных возгласов, которых она ждала, не раздалось. Никто не обернулся в её сторону. Никто не прошептал. Она просто растворилась среди других.
И тут заиграла другая мелодия.
Все взгляды обратились к концу зала.
Там стояла Марина. Но не в белом. Её платье сверкало глубоким красным и золотом. Богатая ткань переливалась при каждом шаге, отражая свет, а силуэт пылал как языки пламени на снежном покрове. Она выглядела сияющей, величественной… незабываемой.
Зал ахнул. Засветились экраны телефонов. Даже Андрей на мгновение остолбенел, поражённый её видом.
Оказавшись среди «невест», Светлана Николавена всё поняла. Дочь изящно и эффектно её переиграла.
Церемония пошла своим чередом. Марина и Андрей обменялись кольцами, их чувства затмили любые наряды. Но когда праздник шёл к завершению, Марина заметила мать – она тихо сидела в углу, непривычно сдержанная и отстранённая, без привычного лоска.
Позже, после разрезания торта и начала последнего танца, Марина подошла к ней.
«Ты сегодня была прекрасна,» – мягко сказала она.
Светлана Николавена посмотрела на дочь. На этот раз в её взгляде не было превосходства или соперничества – лишь тихая, нежная улыбка.
«И ты тоже,» – ответила она. «Я и представить не могла… что дочь способна меня затмить».
Марина взяла мать за руку. «Дело не в том, чтобы затмить, мама. Я хотела, чтобы этот единственный день был моим».
Светлана Николавена медленно кивнула. «Ты его получила. По правдае».
Тем вечером они впервые за долгие годы не спорили. Они смеялись. Вспоминали. И когда внимание сместилось, изменились они сами – их связь обрела что-то более теплое и значимое.
