Давненько это было… Пока Екатерина рассчитывалась за паёк у купцов, Сергей Петрович стоял в сторонке. А как стала раскладывать покупки по кулькамь, вовсе вышел на паперёть. Екатерина вышла из лавки и подошла к нему, покуривавшему цигарку.
— Серж, возьми кульки, — попросила Екатерина, протягивая мужу два больших узела с провизией.
Сергей Петрович так глянул, будто заставляют свершить что-то незаконное, и изумился:
— А ты что?
Екатерина смутилась, не ведая, что ответить на сие. Что значит «ты что»? И чего ради спрос? Благочестивый муж обычно всегда сноровит физическую помочь. Да и не по-людски, когда баба потащится с тяжёлой ношей, а мужик рядом беззаботно расслабляется да любуется окрестностями.
— Серж, тяжелые они, — ответила Екатерина.
— И что? —? не унимался муж.
Он видел, что Екатерина закипает, но по принципу своему служить батраком не желал. Заспешил вперёд, зная, что та не поспеет. «Кульки возьми! А я, стало быть, холоп или подкаблучник?! Я — мужик! Сам решу, таскать ли мне твои пожитки! Ладно, пущай потащит сама, не надорвется!» — размышлял Сергей Петрович. Накатило на него нынче такое настроение — супругу поучить уму-разуму.
— Серж, куда же ты? Кладь возьми! —? кликнула Екатерина ему вослед, голос дрожа от обидных слёз.
Кульки и впрямь были неподъдёмные. А Сергей Петрович знал, ибо сам преимущественно наваливал в корзину товар эти. До хаты было рукой подать, минут пять пешим ходом. Однако когда тащишь тяжёлую ношу, путь кажется вёрст десять не меньше.
Брела Екатерина домой, слезы подступали. Ждала, что Сергей Петрович понарошку, вернётся. Ан нет, видела, как он отдаляется всё дальше. И так хотелось бросить эту обузу, но в каком-то отупении продолжала влачить её до двора.
Достигнув подворотни, присела на скамью, дальше идти — ни мочи, ни духу. Рыдать хотелось с обиды и усталости, но сдержалась — слезеть на сквозняке стыд. Проглотить же сей поступок не могла — не то что обида, унижение нанес. А ведь как был ласков-внимателен до венца… И ведь понимал, что творит! Специально так поступил.
— Здравствуй, Катюша! —? голос соседки вывел из мыслей.
— Здравствуйте, баб Маша, —? ответила Екатерина.
Бабка Мария, она же Мария Игнатьевна, жила этажом ниже. Дружила с покойной бабушкой Екатерины и для неё сама стала родной старухой. А после бабушкиной кончины, когда Екатерина столкнулась с первыми житейскими неурядицами, Мария Игнатьевна без лишних слов помогала. Больше некому — матушка в другом конце губернии с новым супругом да малыми детьми, а отца Екатерина не помнила вовсе. Так что близким человеком осталась одна бабка. А ныне — баб Маша.
Екатерина без сомнений решила: весь её паёк старухе. Задаром что ли волокла. Пенсия у Марии Игнатьевны грошовая, и Екатерина частенько баловала старуху разными сладостями.
— Пойдёмте, баб Маша, вас до дверей провожу, —? молвила Екатерина, снова взвалив ношу.
Поднявшись в горницу бабы Маши, Екатерина оставила кульки, мол, всё для вас. Увидев в мешке кильку, печень трески, тушеные сливы да прочие дефициты, что любила, да без рубля взять не могла, старуха так умилилась, что Екатерине стало стыдно за редкие угощения. Поцеловавшись на прощанье, поднялась к себе.
Едва ступила она на порог, супруг встретил её из горницы, что-то жуя.
— А кульки где? —? будто невзначай спросил Сергей Петрович.
— Какие кульки? —? тем же тоном отозвалась Екатерина. — Те, что ты мне пособлял нести?
— Ой, ладно тебе! —? попытался отшутиться. — Неужто затаила обиду?
— Нет, —? покойно ответила Екатерина. — Выводы сделала просто.
Сергей Петрович насторожился. Ждал шума,укоризн, слёз, а тут такое спокойствие — самому не по себе стало.
— И какие же выводы?
— Нет у меня мужа, —? вздохнув добавила: — Я думала, замуж вышла, а оказалось, на
Света молча открыла железную дверь подъезда, поставила его сумку на холодный кафель и, не глядя на растерянное лицо Дениса, резко захлопнула тяжёлую дверь, чей звонкий щелчок замка лязгнул в тишине вечера окончательным прощанием.
Я считала, что обрела счастье в браке…
