Слушай, подруга, ну как говорят – не всякая Арина – Коломенская, не всякий Андрей – Суздальский. Святых-то у нас мало. Так что не осуждай, а лучше в себя загляни. А ты-то была примерной женой своему Андрюшке? – бабушка прищурилась, будто ответ знала заранее.
– Бабуль, Андрей к моей подружке подался! Где же справедливость? Молчать должна? – кипела я от злости.
– Ладно, к Андрюше на работу мчаться и начальству нести, какой он бабник – не годится. Только опозоришься. Знаем, видали… Одураченные жены бегали в парткомы, в слезах, в соплях. Да разве любовь по приказам живет? Чужая душа – потемки. Не поможет, родная. Прими как есть. Время все расставит по местам, – бабушка говорила спокойно.
А я с новостью про мужа-изменника и подругу-предательницу ее никак не пройму – ни волнения, ни тревоги. Будто дело обычное.
Хм, «прими как есть» – легко сказать. Подруга Ульяна – оказалась стерва, змея подколодная. Своего-то мужа схоронила – за моим принялась! Не выйдет, не отдам!
Засматривался, бывало, мой Андрей на Ульяну. Помню, в баньку всем двором сходили. Так мой глаз с нее не сводил. Как кот возле сметаны. Так и смотрел, обнимал и целовал подругу мысленно, когда она в простыню заворачивалась. Я как-то внимания не не обращала на все эти полунамеки.
Ульяна, конечно, красавица, мягкая, добрая. И что? С Андреем шестнадцать лет бок о бок о бок, сын Арсений подрастает. Я свято верила – семья моя нерушима, никакой темной силе не сломить.
А у Ульяны со Степкой детей не случилось. Знаю, она переживала сильно. Степан помалкивал. Наверное, в себе все держал, по-мужски. Дружили семьями. Часто на природу выезжали, отпуск вместе отдыхали. Веселились от души. Да, видимо, всему свой срок. Лихо за порогом стояло, ухмылялось.
– Алина, Степана «Скорая» забрала. С сердожим. Господи, сколько я ему твердила:
– Давай из приюта ребеночка возьмем! Нет, молчит, хмурый ходит. Вот, и не знаю теперь, чего ждать. Выберется ли?
Бедная Ульяна рыдала навзрыд.
– Успокойся, Улька! Все наладится! Вот увидишь. Степа у тебя крепкий, – искренне утешала я подругу.
– Эх, Алинка! Без Степана жить – страшно представить! Он у меня – свет в окошке. И приласкает, и словом поддержит. Куда я одна? – всхлипывала Ульяна.
– Не оплакивай живого, Улька! Возьми себя в руки. Не нюни распускай. Косметичка, ноготочки, прическа… Улыбку на лицо – и вперед, к мужу в больничку! Степан на тебя как новенький взглянет – и поправится быстрее…
Тогда все обошлось. Степана подлечили, встал на ноги. Жизнь пошла своим чередом.
Вскоре Степан с Ульяной удочерили девочку Настю, трех лет от роду. Семья купалась в счастье.
– Теперь хоть помирать не страшно! – вдруг выдал Степан за праздничным столом.
– Ну что ты?! Теперь только жить, доченьку растить, – мы удивились этим словам.
– А к тому, что не зря век прожил. Хоть одну детскую душу пригрел. На Ульку мою надеюсь. Справлюется с дочкой. Разрешаю ей замуж, если что… – Степан говорил с какой-то глубокой грустью в глазах, загадками.
– Ой, Степан, выдумщик! Давайте, друзья, за наше семейное счастьесть! – провозгласил тост мой Андрей.
На том и оставили Степановы повествования. До поры…
А смерть, как костлявая, к каждому порогу подходит. Не уберегся Степан. Второй удар сердце не простил. Спит Степан вечным сном.
Осталась Ульяна с приемной дочкой. Погоревала по мужу как положено и снова расцвела. Ей тогда тридцать стукнуло. Подруга совсем другой стала. Из б
А жизнь идёт своим чередом, даря мне тихие радости, когда сын приходит с семьей и звонкий смех внучки наполняет дом теплом.
