Семейный круг
Елена снова оглядывает дачный домик. Вроде все в порядке, детки принарядились, бантики на месте. У Степана лицо умыто. Мать сидит на диване, старушка, но тоже в приличном виде. Вчера отец звонил. Обещал приехать не один, а с сюрпризом.
«Зачем ехал с сюрпризом, Лешка? – думает Елена. – Может, и утешить хочет». Только два месяца живет он в нее не знает где. Сказал, что в столице работа, сама понимаешь, за деньги.
Она тогда плакала:
– Леш, как же так? Мы с детьми одни жить будем?
– Ты что, документы читала? – сухо ответил он. – Ремонт дачи, школа детям… Как в селе заработать-то?
– Да я понимаю… Но что-то не по-людски. Может, и мы с тобой ехать?
Он отстранился:
– Елена, ну ты как дитя. Воды не по первой. Если всех в город заберу, придется процентов семьдесят денег за жилье платить. А в столице цены такие, что и заработать не на что.
Она молчала. Понимала, что муж прав. В селе есть работа, дача – жилье. Вот и пришлось отпустить его. А первый перевод прислал уже через месяц. Елена надела лучшее платье, чтоб на почте все увидели. Мол, не такой уж мужчик бросил семью. Видела, как некоторые бабки рты закрывают. А деньги забрали, когда половина деревни ловит пенсии. Вроде бы все увидали.
Вчера Лешка снова звонил. Интересно, что за сюрприз везет. Хотя, что там… Главное, живой. Так его соскучилась. Заодно баньку истопила, чтоб после дороги отпарил, помылся. Дети дома, мешаться не будут.
Мать, как всегда, насмешливо посмотрела:
– Забыла, что ли, как шашлык жарить по-городскому?
– Мам, – огрызнулась Елена, – Лешка все-таки сын твой. Старается, деньги зарабатывает.
– Нет у меня такого! – только и сказала старуха.
Но Елена молчала. Видно было, что мать права. Лешка в селе вообще не работал, только однажды на складе как будто бригадиром. А тут вдруг стал успешным. Ну, как кто-то там решает.
– Мам! Там папа! – закричали дети.
Елена оглядела себя в зеркале. Вроде норм. Нужно не подвести мужа. И заодно соседи на заборах.
Она вышла во двор. И увидела Лешку с… жестом. Метра два метра метра. Ярко накрашенная баба, в высоких башмаках.
Елена моментально похолодела. Ощущала, как на нее все смотрят. Лешка открыл калитку, пропустил эту женщину и вошел сам.
– Здравствуй, Елена, – процедила эта.
– Здравствуй, Лешка. А что это у тебя? – чуть не закричала Елена.
– Это Кристина… ну, в общем, теперь моя… – смущенно улыбнулся он. – Пойдем в дом, поговорим.
– Никуда не пойдет! – закричала мать. – Лучше на вокзал отвезите!
Лешка недоумевал.
– Мам, что ты? Своя же плоть и кровь!
– Никакой плоти у этих людей! Давайте, бегите! – исторгла старуха и ушла.
Соседи уже с криками:
– Правильно, старуха! Гада такого в дом не пущай!
Лешка стоял, как в тумане. А его Кристина уже дергала его:
– Ты же говорил, что дача твоя! Дом продавать-то мы не договаривались.
Елена чуть в обморок не упала. Дача действительно была его. Перед браком отец и мать записали в собственность. В подарок к свадьбе, говорили. Старый дом, но надежный. Перед самой смертью отец его переделал.
Она рухнула на кровать. Выла, кричала. Дети к ней подбежали:
– Мама, не плачь!
Думала тогда, что худшее позади. А вышло, что самое начало.
Через неделю подъехали мужики. Один в пыльной куртке, второй – молодой, в шапке. Он сразу к Елене:
– Иванова Елена? Нужно дом освободить. Документы есть…
– Как так? – ошарашенно спросила она.
– Дача Лешкина. Он продал. – Мужик показал бумаги.
Соседи уже собрались:
– Ох, какие разборки начался! Нас всех выбросят!
– Чего вы гадаете! – закричал кто-то. – Святому Петру врат не закрыть!
Пока не пришел участковый, чуть не побили этих мужиков.
– Секреты не понимайте! По закону все! – говорил евнух. Но народ кричал.
Час стоял плацдарм. Елена с детьми, мать и все соседи. Дети плакали. Сам Степан зло смотрел.
– Елена… Быстро квартиру освободи, – сказал мужик. – Вот список, что оставить можно.
Он сунул листок и уехал.
– Степа, не бойся! – шепчет Елена. – Старушка Ивановна живет. Пойдем к ней.
Дети молчали, перетаскивали вещи. Никто не спорил.
Год прошел. Дача уже давно чужая, хотя старые дачники ее никак не называют.
– Елена, посмотри, какие малыши! – радостно кричит соседка.
Марусь и Варвара принесли целую стопку грамот. Всегда кто-то за столом сидит, да чай пьют. Старушка Ивановна сроднились.
Когда мать упала тогда в ноги:
– Прости, что такого вырастила. Не смотрите на нас, идите отсюда.
– Не пойдет! – сказала Елена. – Семья у нас! Понятно?
Обнялись, плакали как матери. Дети тоже.
А Лешка прибежал под конец. С чемоданом, весь в грязи. Он, наверное, вспомнил, сколько боли причинил. Но теперь понял, что поздно. Дома нет, работа не идет. И приходит к своему кругу.
– Привет, – говорит он.
– Входите в дом! – ехидно говорит племянница. – Стол накройте, баньку истопите!
Елена стоит с вилами. На лице улыбка. Но взгляд в ясной метели.
– Убирайтесь! – кричит она.
Лешка убежал, чемодан чуть не уронил. Он бегает от вилы, как дикарь от медведя. А соседи уже смеются:
– Тань, удачи ему! Еще раз увидится – еще и колом!
Елена возвращается. Обнимает всех. Старуха и дети. В доме торт с шариками, а за дверью – только холод.
