Ленка, снова тащишь в дом всякий тряпичный хлам? — ворчала мать, встречая дочь на пороге.
— Это не хлам, мам. Это бархат. Его бы всё равно выкинули…
— Вот и выкинули бы! Сколько раз повторять — шитьё не работа, а детские забавы! Лучше бы сверхурочные брала. Может, хоть на новую стиралку скопили бы.
Лена промолчала. Скинула куртку, прошла в комнату. Мать бурчала на кухне, сёстры-двойняшки Даша и Маша уткнулись в телефоны, хихикая.
— Опять в свои тряпочки играет! — крикнула Маша.
— Невеста от «Иван Ленов»! — добавила Даша и фыркнула.
Лена села у окна, достала из сумки кусок синего бархата и золотистую тюль. Провела пальцами — ткань струилась, как река. Она уже видела платье: с открытыми плечами, струящимся подолом, лёгкое, как сон. Настоящее.
Днём Лена работала на мебельном комбинате. Официально — сборщицей. Неофициально — «местной чудилой»: с булавками в кармане, карандашом за ухом, в рабочем халате, украшенном самодельной брошью из пуговиц и бусин.
— Лен, опять сама брошь смастерила? — как-то спросила старший мастер Вера.
— Да. Из сломанной заколки.
— Руки у тебя золотые. Жаль, на них смотрят, да не видят.
— Ничего. Я и так знаю, чего хочу.
После смены Лена шла к подруге Зойке — та работала в ателье на рынке.
— Лен, как раз вовремя! Сейчас свет выставлю.
— А платье готово.
На Лене — то самое, с бархатной юбкой, струящейся, как водопад. Вышитый пояс, открытые плечи. В нём она была не просто красивой — будто слетела с другой планеты.
Зоя щёлкала фото, шептала: «Ты как с обложки!» Потом выкладывала в свой блог.
— Хэштег какой?
— #заводскаяфея, — улыбнулась Лена. — Всё равно в цеху шила.
Через три дня Зоя ворвалась на фабрику.
— Лен, ты не поверишь! Дизайнер из Москвы написал! Ему твоё платье в ленте попало. Хочет связаться!
— Что?.. Правда?
— Вот! — Зоя тычет в экран. — Его зовут Антон Лебедев. Шоурум в центре, со звёздами работает. Говорит, у тебя стиль — как глоток воздуха, просит контакты.
У Лены перехватило дыхание. Сердце колотилось. Неужели… правда?
— Совсем крыша поехала? — мать насупилась, когда Лена рассказала о предложении. — В Москву? Да тебя там разведут как лохушку! Вернёшься без гроша в кармане!
— Мам, это шанс. У меня талант, я хочу попробовать.
— У тебя обязанности! Ты не одна! Кто семье помогать будет?
— Мне двадцать семь. Я имею право на свою жизнь.
Сёстры хихикали, отец молчал. Потом буркнул:
— Мечты мечтами, а щи на столе важнее.
Лена ушла в комнату. Сердце ныло. Хотелось плакать. Но она взглянула на эскизы, на машинку, на лоскутки. И поняла — поедет.
Антон встретил её на вокзале в вязаном свитере и потрёпанных кедах.
— Лена? Наконец-то. Пошли, дел куча.
Шоурум располагался на верхнем этаже старинного дома. Просторно, манекены, ткани, зеркала. Лене казалось, будто она в кино попала.
— Хочу, чтобы ты сделала капсульную коллекцию. Пять-шесть образов. У тебя чувство материала. Это редкость. Остальному научим.
— Вы уверены?..
— Больше, чем в своей правой руке.
Лена кивнула. Наутро села за шитьё. Жила в комнате при мастерской, ела всухомятку, почти не спала. Под пальцами ткани пели. Платья рождались — лёгкие, как облака, дерзкие, как молодость.
Антон, наблюдая, усмехался:
— Ты не просто швея. Ты тканевый поэт.
Через месяц прошёл закрытый показ. Редакторы, блогеры, пара знакомых лиц. Лена тряслась за кулисами, но когда первая модель вышла — зал затих.
Платья дышали. Ничего вычурного, только чистота линий и тепло рук в каждом стежке.
После показа к ней подошла женщина из глянца.
— Это… волшебство. Кто вы?
— Я?.. Просто Ленка с комбината.
— Нет. Вы — открытие.
Через два месяца она вернулась домой — с контрактом на стажировку в модном доме и публикациями.
Мать встретила молча. Потом сказала:
— С Машкой думали, может, тебе место в соседнем цеху освободится. Всё-таки в Москве — ветер в голове, а тут дело настоящее.
— Мама, я не остаюсь. Приехала за машинкой. За эскизами. И… попрощаться.
— Значит, семью бросаешь?!
— Я не бросаю. Просто иду вперёд. Хочу жить, а не прозябать.
Сёстры молчали. Отец смотрел в пол.
— Лена… — вдруг сказал он. — Прости. Мы просто боялись, что ты пропадёшь. А ты… нашла себя.
Она обняла его. Собрала машинку, тетрадь с набросками. Дверь закрылась — не со скандалом, а с тихим щелчком понимания.
Вечером она была уже в Москве. В руках — кружка чая. Рядом — Антон, смеющийся над историей про «невесту от Иван Ленов».
— Вот бы их сейчас на показ пригласить! — хохотал он.
— Может, когда-нибудь…
— А пока ты — принцесса. Только теперь настоящая.
Лена улыбнулась. Это было лишь начало. Но самое важное уже случилось.
Она вышла из цеха — и зажглась. И больше не погаснет.
