**Пирог примирения**
— Дарья, вот честное слово, если этот Сергей Петрович ещё раз стукнет в потолок, я ему такое устрою, что мало не покажется! — Игорь, стоя в коридоре, злобно оттирал следы от лап пса с линолеума. Его голос дрожал от ярости, а футболка прилипла к спине, хотя вечер был прохладный. Барбос, виновато виляя хвостом, грыз старую резиновую игрушку у порога.
— Игорь, тише, дети спят, — Дарья, сидя на диване с вязанием, устало провела рукой по лбу. Спицы замерли, а на коленях лежала наполовину связанная варежка. — Не надо скандалить. Он просто… старый ворчун. Я с ним поговорю, попробую уговорить.
— Уговорить? — Игорь швырнул тряпку в таз, глаза его сверкнули. — Он вчера в подъезде кричал, что Барбос «воняет» и «губит его герань»! Дарь, наш пёс даже к клумбам не подходит!
— Знаю, знаю, — Дарья отложила вязание, голос её звучал мягко, но напряжённо. — Но он же сосед, Игорь. Если начнём склоку, житья не станет. Я испеку пирог, попробую задобрить.
Игорь фыркнул, глядя на Барбоса, который бросил игрушку и теперь лизал пол.
— Пирог? — покачал он головой. — Ладно, пробуй. Но если он ещё раз напишет жалобу в ЖЭК, я себя сдержать не смогу.
Дарья и Игорь, молодая пара с двумя детьми — девятилетним Стёпой и пятилетней Аней — жили в этом пятиэтажном доме уже шесть лет. Когда завели Барбоса, мечтали о весёлых прогулках и детском смехе, но угрюмый сосед сверху, Сергей Петрович, объявил щенку войну. Теперь их подъезд стал полем битвы, а воздух в нём был пропитан не только собачьей шерстью, но и взаимными претензиями.
—
Всё началось через две недели после появления Барбоса. Дарья, возвращаясь с утренней прогулки, заметила, что герань в кадках у подъезда, которую Сергей Петрович поливал с маниакальной точностью, была вся вытоптана. Она подумала, что это местные сорванцы, но вечером в дверь постучали. На пороге стоял Сергей Петрович — сухопарый, в наглаженной рубашке, с блокнотом и ручкой, как следователь на допросе.
— Дарья Никитична, это ваш пёс мою герань уничтожил? — голос его был сухим, а очки блестели в тусклом свете лампы. — Я пять лет её растил, а теперь всё втоптано в грязь!
— Сергей Петрович, простите, — Дарья растерялась, удерживая Барбоса за ошейник. — Но он всегда на поводке, мы за ним следим. Может, это кошки?
— Кошки? — Сергей Петрович прищурился, что-то записывая. — В подъезде псиной несёт, следы лап на всех этажах, а вы говорите «кошки»! Уберите собаку, или я в ЖЭК напишу!
Дарья натянуто улыбнулась, закрывая дверь. Барбос, не понимая, ткнулся носом в её колени. Вечером она рассказала об этом Игорю, который чистил картошку на кухне.
— Он совсем рехнулся? — Игорь швырнул нож, лицо его покраснело. — Барбос даже не рычит в подъезде! Надо с ним поговорить, Дарь, без церемоний.
— Не надо, — Дарья покачала головой, помешивая суп. — Он одинокий, просто придирается. Я попробую его смягчить, испеку пирог.
—
На следующий день Дарья испекла яблочный пирог с корицей и постучала к Сергею Петровичу. Дверь открылась, и её встретил запах нафталина и безупречная чистота: ни пылинки, ни лишней вещи, только горшки с фикусами на подоконнике, старый радиоприёмник и диван, покрытый безукоризненно натянутой скатертью.
— Сергей Петрович, я пирог принесла, — Дарья улыбнулась, протягивая свёрток в фольге. — Можно поговорить про Барбоса? Он не трогал вашу герань, мы за ним следим.
— Пирог? — Сергей Петрович прищурился, но взял свёрток, нюхая его, как сыщик. — Хитро, Дарья Никитична. Ладно, заходите, но ненадолго. Ваш пёс лает по утрам, пачкает подъезд, воняет. Это недопустимо!
— Он лает редко, — Дарья старалась говорить мягко, садясь на край стула. — И следы мы убираем. Может, дворовые коты цветы повредили?
— Коты? — Сергей Петрович хмыкнул, делая пометку в блокноте. — У котов лап нет. Уберите пса, или я меры приму.
Дарья ушла, поняв, что пирог не подействовал. А вечером в подъезде появилось объявление, написанное каллиграфическим почерком: «Просьба убрать собаку из подъезда! Она портит растения и нарушает порядок! С.П.». Игорь, увидев это, потемнел от злости, сорвав листок.
— Это уже перебор, Дарь! — он ткнул пальцем в бумагу. — Я сейчас пойду и объясню ему, как надо разговаривать с соседями!
— Игорь, не надо, — Дарья схватила его за руку, пока он натягивал куртку. — Давай попробуем ещё раз. Если не выйдет, подумаем.
—
К концу недели ситуация накалилась. Сергей Петрович стучал в потолок каждый раз, когда Барбос подавал голос, даже если это был короткий лай на звонок. Он клеил новые объявления: «Собака воняет!», «Следы лап — признак бескультурья!», а однажды вызвал участкового, жалуясь на «нарушение общественного порядка». Дарья, возвращаясь с прогулки, застала его за измерением следов в подъезде линейкой, словно собирал улики для уголовного дела.
— Сергей Петрович, что вы делаете? — она замерла, держа Барбоса на поводке.
— Доказательства собираю, — он выпрямился, поправляя очки. — Эти следы — от вашей собаки, шесть сантиметров! Я их сфотографировал, в ЖЭК отправлю!
— Это не Барбос, — Дарья повысила голос, её терпение лопнуло. — У него лапы меньше, он ещё щенок! И герань он не трогал, мы гуляем во дворе!
— Не он? — Сергей Петрович фыркнул, записывая что-то. — А кто? Лета— Летающий слон? — Сергей Петрович хмыкнул, но вдруг заметил рыжую шерсть на кадках и, буркнув себе под нос, ушёл в квартиру, а на следующий день объявления исчезли, и в подъезде воцарился долгожданный мир.