На улице прохожие заметили ребёнка и вызвали полицию. Девочка сказала офицеру, что голоса велели ей уйти, и указала на дом в конце переулка.
Никто не понимал, откуда она взялась. Маленькая девочка лет шести стояла на асфальте в белом кружевном платье — будто только что с детского утренника.
Люди останавливались. Одна женщина предложила купить сок, мужчина заговорил о вызове опеки. Девочка выглядела ухоженной, непохожей на беспризорницу. Но молчала, пока не прошептала:
— Я слышала голоса…
Это насторожило толпу. Кто-то всё же набрал 102.
Через десять минут подъехал старшина — молодой, но с потухшим взглядом. Он присел на корточки, стараясь говорить ласково:
— Девочка, как тебя зовут? Где мама с папой? Почему ты одна?
Девочка подняла на него глаза и тихо ответила:
— Голоса сказали уйти из дома.
— Какие голоса, солнышко?
Старшина похолодел от её слов.
— Я не видела. Стояла за дверью… Сначала был шум. Потом они прошептали: «Убегай. Или станешь покойником».
Она замолчала, затем спросила:
— Дядя, а кто такой покойник?
У полицейского перехватило дыхание.
— Где твой дом? — еле сдерживая дрожь, спросил он.
Девочка молча указала на кирпичный особняк в конце аллеи. Аккуратный, с резными ставнями, но все окна были зашторены.
Старшина вошёл. Дверь не была заперта.
Сделал два шага — и замер.
В гостиной на ковре лежала женщина. Лицо восковое, губы синие. Пульса нет. Всё ясно без объяснений.
Позже выяснилось: отец девочки в пьяном угаре задушил жену. Услышав шум, Алиска подбежала к двери, но не вошла. Тогда сквозь дикий рёв отец прохрипел:
— Уходи. Быстро. Чтобы не видела.
Он пытался спасти её от кошмара. Не зная, что она уже всё поняла.
Она вышла. Одна. В белом платьице. К чужим — чтобы её услышали.
И спаслась. От того, кто должен был защищать.