Жил-был в российской глубинке мужик по имени Иван Петрович. Небогатый, жил скромно: старенькая изба, скотина разная. Две коровы, три козы, три утки да с десяток курочек, чтобы яйца несли. А ещё клочок земли — сажал там то рожь, то картошку, а то и вовсе чего бог на душу положит.
Всё бы ничего, да только скотина есть просит. Да и сам Иван любил перекусить.
В сарае стоял допотопный трактор да всякий сбруйный скарб. А зверьё его души в нём не чаяло. А всё потому, что хозяин с ними как с родными обращался. Говорил, кормил, последний кусок делил.
Соседи-мужики смеялись:
— Да сдал бы ты их на мясо, денег бы поднял. И техника новая была бы, и жить легче. Может, тогда бы и баба какая на тебя глаз положила. А так кто тебе, оборванцу, нужен?
Иван только отмахивался:
— Не могу я. Они ж мне семья.
В сельском клубе, где по субботам народ собирался выпить да песни попеть, его слова воспринимали как шутку. Там и гармонисты были, и баянисты — народ плясал до упаду.
А вот Иван на танцы не выходил. Сапоги-то старые, стоптанные. Где уж тут до плясок.
А официантка Наталья на него поглядывала. Мужик тихий, глаза добрые, улыбка светлая. Не раз пыталась его на танец вытянуть, но Иван лишь краснел, прятал ноги под стол и бормотал:
— Да я, Наташ, сегодня лишнего хватил, голова кружится…
— Да что ж он врёт-то? — возмущалась Наталья. — Одну стопку выпил, не больше!
Тут сосед и объяснил:
— Да всё он своих зверей кормит, еле сводит концы с концами. Мы ему сто раз говорили — сдай их, легче станет. А он своё: «Они ж мне семья».
— Ну и дурак! — засмеялся один из мужиков и тут же попытался Наталью обнять.
Только в российской глубинке официантки — народ серьёзный. Размаху рукой — и мужик уже носом в пол.
С тех пор Наталья на Ивана совсем иначе смотреть стала. То пирожком бесплатным подкормит, то чаем согреет. А он только краснеет, отнекивается.
То ли любовь у них безответная, то ли наоборот — да только Иван себе цену не знает. Нищий, хозяйство еле тянет — кому такой нужен?
А тут посевная. Зверьё за трактором ходит, морально поддерживает. А пёс Жучка с ним в клуб иногда похаживал — под столом сидел, гостинцы от Натальи получал.
Девушка смотрела на это и не знала, то ли плюнуть на него, то ли… расплакаться, обнять при всех да и спросить:
— Жучку кормишь, а меня поцеловать не хочешь?
Но так и не решилась.
А однажды вечером, когда Иван на лавочке во дворе присел, а зверьё вокруг него умостилось, ему вдруг дурно стало. Сердце прихватило. Охнул, схватился за грудь — и на землю.
Тут поднялся визг, рёв, гам — всё живое вокруг него сбежалось.
Только Жучка, прижав ухо к груди хозяина, залаял:
— Тихо! Дело плохо — сердце еле стучит! Я за помощью побегу, а вы его не оставляйте!
И помчался пёс в клуб, где музыка гремела, народ плясал.
Жучка лаял, но кто его слышит?
Вдруг — бах! — двери настежь, и в зал врываются две коровы, следом — козы, утки, куры, кошки.
Музыка смолкла. Народ в шоке.
— Хозяину плохо! — лает Жучка.
Тут все поняли — беда.
Мужики на телеги, зверьё погрузили — и к Ивану.
Тот ещё дышал. В больницу его, а Наталья, бросив работу, осталась хозяйство смотреть.
Каждый вечер навещала, а он краснел, смущался:
— Всё верну, только деток моих не бросай…
Через месяц Иван домой вернулся — и глазам не поверил.
Наталья свой дом продала, а деньги в ремонт вложила. И техники новую завезли.
— У меня ж таких денег нет… — прошептал Иван.
А зверьё уже толпилось вокруг, тычась мордами в его руки.
— А мне можно? — тихо спросила Наталья.
Иван обнял её.
Свадьбу сыграли. Теперь вдвоём хозяйство тянут. Свинарник построили, сотню поросят на откорм держат — только Наталья там командует:
— Не пущу! Вырастишь их, а потом в поле выпустишь. А мне банк деньги к осени возвращать!
Иван вздыхает, идёт к дому, садится на лавочку.
Коровы головы на плечи кладут, куры под ногами копошатся, Жучка рядом устроился.
И начинает он им сказки рассказывать.
А Наталья стоит в сторонке, смотрит и улыбается.
Только и молится, чтобы это никогда не кончилось.
О чём сказка-то?
Да всё о том же.
О любви.
