**Прощание**
Глухая, тёмная ночь медленно отступала, уступая место рассвету. Варвара провела всю ночь у гроба мужа, погружённая в воспоминания о прожитых с Иваном годах. Оба уже давно перешагнули порог старости.
«Семьдесят шесть прожил мой Иван, мог бы и дольше, если бы не хворь», — про себя думала она. Сама она была моложе его на три года.
«Хорошим отцом и мужем ты был, Ваня», — уже вслух промолвила она. Светало, и его лицо стало виднее, чем ночью при тусклом свете свечи. «Главное — верным. А соблазнов-то перед тобой хватало… Эх, как быстро жизнь пролетела».
Всю ночь перед ней проплывали картины прошлого, будто листы книги — страница за страницей, полные и горя, и радости. Пятьдесят три года вместе — немало.
Когда Иван понял, что уже не поднимется, всё повторял жене:
«Варенька, это Господь наказывает меня за грехи. Видно, не так жил, не так думал».
Но она утешала его:
«Не кори себя, Ваня. Жизнь ты прожил честную. Не пил, не гулял, как иные, нас с дочкой любил. Да о каких грехах речь?»
Он слушал её и, кажется, успокаивался.
На кухне уже хлопотала дочь Анна, приехавшая одна из города. Мужа у неё не было — давно развелись, а внучка, их с Иваном радость, недавно родила второго, потому и не приехала. Не попрощается с дедом… Но что поделать — зато всё детство у них в деревне проводила.
Аня, единственная их кровинка, давно улетела из родного гнезда. Двое других детей не выжили — один прожил лишь день, второй не дотянул и до недели. Как же они, особенно Варвара, берегли потом Аннушку… Но Господь её сохранил.
Ещё в школе она заявила:
«Родные мои, после учёбы в город уеду. Деревня — не для меня. Понимаю, что одна у вас и должна бы в старости опорой быть, но в городе жизнь иная».
«Пусть едет», — сразу согласился отец. Мать же прикрыла глаза краем платка, смахнув слезу.
«Доченька, а как же мы тут без тебя?» — чуть не разревелась, но Иван строго на неё взглянул.
«Брось, мать. Пусть пробивает дорогу. Нечего ей тут киснуть — пусть в люди выходит. Доярок в деревне и без неё хватит».
Варвара в душе понимала его, но отпускать одну дочь боялась. Уехала Анна, выучилась на товароведа, вышла замуж — и так и не вернулась под родную крышу.
Они с Иваном прожили жизнь вдвоём, работали в колхозе, жили ладно, без ссор. А как состарились — внучку на лето к себе забирали. Но та выросла, и дорога к ним позабылась. У неё своя жизнь, хоть дед с бабкой и скучали.
«На сенокос брали её — ох, как она потом в речке плескалась!» — Варвара чуть улыбнулась, вспомнив, как внучка визжала, когда Иван бросал её в воду, учил плавать — и научил же…
«Мам, о чём?» — тихо подошла Анна.
«Да так… Вспомнилось. Посиди со мной, попрощаемся с отцом, пока народ не собрался. Сельчане придут — не дадут толком проститься. Уважали Ивана люди — никому зла не делал, всем помогал. Потому и придут все».
Дочь присела рядом, обняла мать.
«Как хорошо, что ты на него похожа, — грустно проговорила Варвара, покачиваясь. — Со временем черты его стираться будут, а ты перед глазами… Вылитый он».
«Мам, а как вы с папой познакомились? Никогда об этом не говорили».
«Да уж… Странно вышло. Увидел меня в области — и прилип на всю жизнь».
«Как так? Что ты там делала?»
«В колхозе на ферме работала, в передовиках ходила. Вот и послали на съезд, даже часики подарили — ни у кого в деревне таких не было! После экскурсии в столовую повели, там и встретили мы твоего отца. Сели за соседние столы, а он так на меня смотрел — мне и неловко стало. Высокий, статный, только одежда замызганная… Поняла сразу — холостяк. Да и парней-то в деревне мало было — кто в город, кто в армию…»
Она тяжело вздохнула, будто заново переживая тот миг. Когда выходила из столовой, вдруг услышала за спиной:
«Возьми меня с собой. Иваном зовут, а тебя?»
«Варвара, — строго ответила она. — Ты даже не знаешь, в какой глуши живу. Неужто променяешь город на деревню?» — рассмеялась.
«А что мне, холостому? Поеду, Варенька». — С тех пор так и звал её.
И правда поехал. Варваре он с первого взгляда приглянулся. Явился к её родителям и без лишних слов заявил:
«Прошу руки вашей дочери. Извините, что так сразу, но ни кола, ни двора у меня нет. А Варенька мне сердце запалила. Обещаю быть мужем надёжным».
Родители опешили.
«Аннушка, тебя на съезд передовиков посылали, а ты жениха привезла?» — отец ухмыльнулся.
«Так вышло… — потупилась она. — Но я согласна».
Сыграли свадьбу в субботу. В деревне тогда гуляли всем миром — от мала до велика. А потом начались будни.
Счастлива была Варвара. Идёт с мужем по деревне, а за спиной шёпот:
«Какого мужика Варька отхватила! Красавец… Только смотри, такие долго не хранят верность».
«Поглядим, бабоньки, — ворчала старая Аграфена. — Скоро по вдовушкам начнёт шляться, не устоит».
Доходили эти разговоры до них, но Иван ни на кого, кроме жены, и не глядел. Правда, с детьми не везло — двое не выжили. Лишь Аннушка родилась крепкой.
«Варенька, как же я люблю нашу дочку, как люблю тебя… Если б тогда тебя не встретил — и не знаю, что бы со мной стало. Меня будто током ударило — и к тебе потянуло. Больше мне никто не нужен».
И она верила ему. Хотя поводы для ревности были.
На сенокосе к Ивану пристала Фёкла — баба видная, но с дурной славой. Муж её утонул, а она мужиков соблазняла, самогонкой угощала. Бабы её ненавидели, не раз волосья ей драли — но Фёкле хоть бы что.
Ещё на их свадьбеИван только усмехнулся в ответ на её приставания, а вечером вернулся домой, обнял Варвару и сказал: «Не переживай, Варенька, никому меня не переманить».
