Сыр маминой подруги
Никто толком не знал, откуда взялась тетя Галя — мамина подруга. Мне казалось, она была всегда, как вечная очередь в поликлинике, тараканы в хрущевке и Николай Басков. Папа подозревал, что она — агент тайного мирового правительства, внедренный в обычную жизнь для каких-то темных экспериментов. Дедушка же был уверен, что тетя Галя — шестой ангел Апокалипсиса, которого выгнали за излишнюю инициативу. Даже мама не могла вспомнить, как они познакомились. Тетя Галя была как тот лишний винтик в наборе: неясно, зачем нужен, но выкинуть жалко.
У тети Гали не было ни семьи, ни детей, зато было море свободного времени. Такие женщины страшнее коронавируса. Зальешь ее в бетон, бросишь в вечную мерзлоту — она и там организует мастер-класс по йоге для белых медведей.
Если говорить о предпринимательской жилке, то у тети Гали была полная блокада. Каждый год она втягивала нас в новый бизнес-проект, от которого нельзя было скрыться даже в тайге. У нее был загранпаспорт, она знала четыре языка, но ни на одном из них не понимала слова «хватит».
Когда-то тетя Галя продавала маме корейскую косметику, после которой у той выросли брови как у Брежнева и появилась зависимость. Потом вязала носки из «особой шерсти альпаки» — тут уже мучился папа. Она клялась, что они «укрепляют мужскую силу», и требовала отзыв через неделю. Папа написал его через день. Говорят, после этого ему позвонил Михалков и предложил роль в новом фильме.
Деду тоже доставалось. Тетя Галя впаривала ему бады для «очистки печени и ясности ума». Деда потом показывали в новостях как пример экологически чистого человека, а соседи крестились, когда он выходил во двор.
Идей у тети Гали было множество: мыло с экстрактом полыни, конфеты из тмина и крапивы, подушки из лебяжьего пуха (хотя лебедей в городе никто не видел). Она могла часами расписывать пользу своих товаров, пока слушатель не начинал ощущать себя обезьяной. Когда вера в медицину и разум иссякала, она делала «специальную скидку». И жертва сдавалась. Нам, как «близким», везло особо — мы получали бесплатные пробники.
А месяц назад тетя Галя начала делать домашний сыр и приносить его нам во всех возможных видах. Запах был такой, что соседи звонили в МЧС. Квартиру теперь лет пять не продашь — как, впрочем, и весь дом. Лишь дед радовался: его перестали заставлять мыть посуду и даже хвалили за стойкость.
Сыр был загадочным. Он тупил ножи, взрывался в микроволновке и исчезал в духовке без следа. Порой казалось, он нападает на другие продукты в холодильнике и заражает их своей сущностью.
Однажды я попробовал добавить его в гречку с тушенкой. На выходе получился радиоактивный изотоп, и теперь нас не пускают даже в ближнее зарубежье.
Мама просила потерпеть. Тетя Галя уверяла, что первый блин комом, а следующая партия будет «просто космос». Услышав это, дед схватил топор и заявил, что выпишет нас из наследства, если сыр окажется на его столе. Папе было сложнее — он любил маму, как дурак, так что выбора у него не было.
А мне тетя Галя заявила, что в современных детях — вся таблица Менделеева, и я могу есть чипсы с упаковкой. У нее же, мол, всё натуральное. А когда дедовский дозиметр зашкаливал, она махала рукой: «Этот хлам мне не указ!»
Но случилось чудо. Сыр оказался… неплохим. Мы, конечно, заранее выпили по паре таблеток активированного угля и держали наготове аптечку. Но вкус удивил — нежный, сливочный, с легкой остротой и ореховым послевкусием. Мама намазала его на хлеб, папа добавил в окрошку, а дед, унюхав запах, даже взял кусочек.
Тетя Галя победила. Впервые ее слова не разошлись с правдой, а проект получил одобрение. Правда, лишь маме она созналась, что сыр делал не она, а ее новый муж — шеф-повар, которого тетя Галя чуть не отправила в реанимацию на первом свидании, угостив «сырным фондю». Тот три дня провел в больнице, а очнувшись, понял свое предназначение: спасать мир от идей тети Гали. Если ей что-то «приспичит», он сделает это сам, а ей позволит принимать славу. Даже женился на ней — видимо, из жалости к человечеству.
С тех пор мы следим за их браком. И горячо надеемся, что у них всё будет хорошо.