Я работаю в «Весёлом пекаре» уже два года. Не самая престижная работа, но стабильная. Надёжная. Аромат свежего кофе, звон тарелок, уютный перезвон колокольчика над дверью — всё это создаёт ощущение дома. Особенно люблю я тихие воскресные утра, когда солнечные лучи пробиваются сквозь жалюзи, а завсегдатаи заходят один за другим.
У нас есть свои постоянные посетители — они делают это место родным. Пожилая пара, которая всегда делит ягодные оладьи и держится за руки. Компания подростков, врывающихся шумной гурьбой после футбольной тренировки, вечно голодных и смеющихся. Мама с малышом, заказывающие курицу с картошкой, а ребёнок старательно макает кусочки в сметану — от этого зрелища сердце тает.
Даже этот хипстер, заказывающий один и тот же омлет и уткнувшийся в ноутбук, будто пишет великий русский роман. Все они превращают мою работу не просто в разнос заказов.
Но один человек — очень тихий, очень необычный — выделялся среди всех.
Он всегда сидел за одним и тем же столиком. Третьим от входа, у окна, с видом на парковку. Не то чтобы вид был чем-то выдающимся. Но он просто сидел, наблюдал. Думал. Всегда один. Всегда в одной и той же клетчатой рубашке с потертыми локтями. Иногда заказывал кусочек пирога, иногда бутерброд, но кофе — всегда.
И каждое воскресенье, без исключения, оставлял мне чаевые — 10 000 рублей.
Ни записки. Ни слова. Просто тихий кивок, добрая улыбка и купюра, аккуратно сложенная под кружкой.
Сначала я решила, что он ошибся. Даже выбежала за ним в тот первый раз.
— Гражданин! Вы забыли!..
Он обернулся, улыбнулся и просто сказал:
— Это вам.
И ушёл.
С тех пор это стало традицией. Каждое воскресенье. Тот же столик. Та же улыбка. Такие же чаевые. И никаких объяснений.
Я не купаюсь в деньгах. Живу в крохотной квартире с котом Барсиком, работаю на двух работах и учусь на вечернем бухгалтера. Эти чаевые многое значили. Они помогали с продуктами, бензином, арендой. Иногда именно они спасали от отключения света. Но важнее было другое — я чувствовала, что кто-то меня замечает. Кто-то ценит, даже если не понимаю за что.
— Как думаешь, почему он так делает? — как-то спросила я у подруги и коллеги Ани, деля с ней поздний ужин после смены.
Она пожала плечами, обмакивая картошку в майонез.
— Может, он богатый. Или ты напоминаешь ему кого-то. Дочь, например.
Я рассмеялась.
— То есть у меня внезапно объявился богатый отец, который просто тусуется в «Весёлом пекаре»?
— Мало ли, — подмигнула она. — Это не сериал, конечно. Но у него явно есть история.
И я не могла перестать гадать, какая она.
Он никогда не задерживался. Не заводил разговоров. Просто сидел в своём углу, пил кофе, будто время для него текло иначе. Но я замечала детали. Как он улыбался, видя смеющуюся семью. Как однажды оплатил счёт пожилой паре и исчез до их благодарности. Как знал моё имя, хотя я его не называла.
А потом настало воскресенье, которое всё изменило.
Он выглядел… не так. Бледнее. Устало. Будто что-то давило на него, и у него не было сил это сбросить. Он улыбался, но глаза оставались грустными. Я спросила, не нужно ли ему чего-нибудь, и он взглянул на мой бейджик.
— Нет, спасибо… Юля, — тихо произнёс он, будто запоминал.
Впервые он назвал меня по имени.
Уходя, он оставил обычные чаевые. Я замешкалась, потом достала телефон и быстро сфотографировала, как он идёт к машине. Не знаю, зачем. Просто в тот день он казался каким-то хрупким. Будто исчезнет, если я моргну.
Вечером я выложила фото в свой инстаграм. Простая подпись:
«Каждое воскресенье этот тихий мужчина приходит в нашу кафешку и оставляет 10 000 чаевых. Он почти не говорит. Но его доброта значит больше, чем он думает. Просто хочу сказать спасибо, где бы ты ни был».
Через десять минут зазвонил телефон.
Это была мама.
Я уставилась на экран. Мы редко общались в последнее время. Между нами всегда было много недоговорённого, обид, непонимания. Но что-то заставило меня ответить.
— Привет, — осторожно сказала я.
Её голос дрожал.
— Почему ты выложила это фото?
Я нахмурилась.
— О чём ты?
— Этот мужчина… на фото, Юля. Это твой отец.
Мне показалось, что дыхание остановилось.
Я снова посмотрела на экран. На человека, которому подавала кофе и пироги каждое воскресенье. Который оставлял мне чаевые больше моей зарплаты.
— Не может быть. Я его даже не помню, — прошептала я.
Мама глубоко вздохнула.
— Ты и не должна. Он ушёл, когда ты была младенцем. Я позаботилась, чтобы так и было.
Сердце бешено застучало в груди.
— Почему?
— Я была зла. Он совершил ошибки. Оставил нас, когда мы нуждались. Я не хотела, чтобы он снова причинил тебе боль, поэтому уничтожила все фото. Все воспоминания.
Мир будто рухнул под ногами.
— Он вернулся несколько месяцев назад, — продолжила мама. — Он болен. Рак, наверное. Просил увидеть тебя. Я отказала. Но сказала, где ты работаешь. Он сказал, что хочет просто… издали посмотреть на тебя.
Теперь чаевые обрели смысл.
Это была не просто щедрость. Это были вина. Горечь. Попытка сломленного человека сказать: «Я вижу тебя. Прости».
Я положила трубку и долго сидела в тишине. Телефон вибрировал от уведомлений, но я их игнорировала. Перед глазами стояло только его лицо. Мой отец. Незнакомец, которого я никогда не знала. Человек, наблюдавший за мной из углового столика каждое воскресенье.
В ту ночь я плакала. О том, что было. О том, чего не было. О том, что уже никогда не случится.
В следующее воскресенье я пришла на работу раньше. Не была уверена, что он появится. Часть меня боялась, что его не будет. Но вот он — всё та же клетчатая рубашка, усталые глаза — занял свой столик, как по расписанию.
На этот раз я не стала ждать.
Подошла и села напротив.
Он заморгал.
— Юля…
— Почему ты ничего не сказа— Я думал, ты не захочешь меня видеть, — прошептал он, глядя на свои дрожащие руки, и в его глазах отразилась вся боль прожитых без меня лет, а я вдруг поняла, что не хочу терять его снова, несмотря ни на что.
